Педология: Утопия и реальность
Шрифт:
Добиться этого можно лишь при условии внимательного учета всех последующих наших указаний, и в первую голову ближайшего, второго нашего тезиса «мозговой культуры».
Имеются достаточно явственные симптомы, при которых можно с известной уверенностью предполагать, что эта неосознаваемая нами мозговая работа действительно переходит в перегрузку.
Так, сновидения наши сплошь и рядом насыщены материалом, «неразжеванным» в течение дня. Перерабатывающая работа сна сильно изменяет, искажает этот материал, но в то же время он остается чем-то вроде «занозы» в мозгу, нагружает собою мозг во время сна и тем мешает ему отдохнуть, освежиться.
Такая перегружающая,
Другим симптомом значительной перегрузки мозга неосознаваемой работой является усиливающаяся отвлекаемость,рассеиваемость работника, ослаблениетонуса его внимания.
Если мы замечаем у себя нарастающую слабость внимания, следует задуматься, не скрывается ли за этим протекающая в мозгу, вне нашей воли и сознательного контроля, «сверхплановая» работа? Ведь это неосознаваемое нами, но вполне реальное внутреннее сосредоточениена непроработанном еще материале, ушедшем «в подполье», отнимает огромную часть активности у процессов нашего внимания и оставляет слишком мало возможностей внимания, мало резервов его на другие, нужные нам сейчас работы…
Конечно такое дополнительно внутреннее сосредоточениеочень ценно, незаменимо для тех мозговых работников, которые заняты одним лишь содержанием работы, не перебрасываясь на другие фронты (об этом дальше). Однако для деятелей, которым приходится в течение дня и недели сосредоточиваться на ряде дополнительных областей, это бессознательное пересыщение одной областью оказывается тормозом для повседневного внимания и нарушает работоспособность.
Следовательно, и здесь приходится менять методику работы — не только в смысле уменьшениядоз «непрожеванного» груза, но и в смысле порядкаподачи этого груза: застревающий в подсознании материал давать лишь перед работой, сходнойс ним по содержанию, либо же перед работой, не требующей значительного внимания.
Приведем иллюстрации. Политический деятель (партработа) одновременно занят практически-хозяйственными вопросами (совнархоз) и, кроме того, ведет научную работу в области экономики. Итак — три нагрузки на один мозг.
Если оказывается, что сон нашего деятеля насыщен обильными и утомительнымисновидениями (характер их безразличен для нашей задачи сейчас, так как сон искажает материал, входящий в состав сновидений, заняться же анализом этих искажений — дело непосильное для обычного работника) главным образом после вечерних научных занятий по экономике, надо перевести их на другое время, предварительно, конечно, убедившись, что политические и административно-хозяйственные вопросы такого влияния на сон не имеют.
Далее, если выясняется, положим, что отвлекаемость днем особенно сильна — опять-таки после той же экономики, — нужны еще, дополнительно, два рода мер: а) понизить дозу этой экономики в течение дня и вообще перевести ее, по возможности, на те дни, когда общая нагрузка качественно гораздо более мягка; б) если надо совмещать ее с последующей другой работой, лучше всего использовать для этого не политические вопросы (не первую нагрузку), но чисто хозяйственную
К этим двум главным мерам надо добавить и третью, частную поправку: делать паузу — отдых — после экономики, памятуя, что она у данного работника медленно «утрамбовывается» в мозгу.
II
РАЗДРАЖИТЕЛЬНАЯ СЛАБОСТЬ И УМСТВЕННЫЙ ТРУД.
НЕРВНАЯ КЛЕТКА В СТАДИИ СИЛЬНОГО УТОМЛЕНИЯ РЕАГИРУЕТ НА ЭТО СОСТОЯНИЕ ЯВЛЕНИЯМИ ВОЗБУЖДЕНИЯ — ТАК НАЗЫВАЕМОЙ РАЗДРАЖИТЕЛЬНОЙ СЛАБОСТЬЮ.
В то время как сильно уставшая мышца становится пассивной, вялой, теряет способность к деятельности, сколько бы мы ни толкали ее к продолжению работы, — усталый, истощенный мозг… перевозбуждается. Это перевозбуждение уставшего мозга сплошь и рядом принимается многими за повышенную работоспособность, в результате чего — ужасающие, зачастую непоправимые, качественные мозговые срывы.
Возьмем для примера переигравших детей, слишком долго игравших, слишком уставших от игры: хотят ли они отдохнуть, тянет ли их ко сну? Нет, после окончания игры начинаются бесконечные капризы, возбужденный крик, борьба с укладыванием в постель, тугое засыпание. Чрезмерное утомление сказывается не в потребности покоя, а в усиленном возбуждении.
Работники, пересидевшие на заседании (а заседают часто по 8–12 часов без перерыва), — если уходить нельзя, если надо слушать, проявлять активность, — как они реагируют на нарастающее утомление? Атмосфера заседания накаляется докрасна, голоса хрипнут от возбуждения, от «внепланового, добавочного озлобления» (отзвук раздражительной слабости), — шум в комнате утраивается, жестикулирующие руки все чаще с треском опускаются на столы и прочую мебель, мелкие части которой иногда приобретают к концу заседания способность летать по комнате. Там, где мозговому утомлению вовремя не дали выхода в покой, отдых, сон, — там прорывается добавочное возбуждение, раздражение — раздражительная слабость.
Если и на заседании нелегко уловить, какая часть возбуждения приходится на объективный материал дискуссии, какая — на долю утомления, — тем труднее субъективно разобраться в этом отдельному работнику. «Голова ведь работает, даже слегка возбужденно работает, — работоспособность налицо, даже нарастает, — отдыхать не хочется, ну и великолепно, могу сэкономить на этом. Очевидно, натренировался!»
Этот невежественный «тренаж», убийственный для культуры мозга, отучил бы человека «совсем» от сна, если бы, к счастью, наши горе-спортсмены наконец не попадали (понятно, поневоле) в лапы к психиатрам и невропатологам. Поведение, напоминающее побасенку о корове попа Якова, которую тот тренировал «на предмет» отвычки от еды и совсем было отучил ее от этого неэкономного занятия, если бы на беду дура-корова «нечаянно» не околела.
Мозговой работник, по неведению принимающий раздражительную слабость за повышенную работоспособность, живет на шпорах. Он подстегивает все свои силовые резервуары, использует все энергетические запасы нервной системы и приводит нервную клетку к состоянию непоправимого истощения, — когда вместо «количества» — функциональной слабости — создается уже патологическое «качество» — изменения самой ткани клетки. О ценности же такой «пришпоренной» мозговой продукции и говорить не приходится.