«Пегас»
Шрифт:
Извините, — сказал Клаудио. Ничто в этом телефоне не было недоступно для Pegasus. "Когда на устройстве работает такое шпионское ПО, — объяснил он, — не всякое шифрование выдержит".
Клаудио пообещал провести за разговором столько времени, сколько им понадобится, и оставался на линии до тех пор, пока у всех в Анкаре не закончились вопросы. Когда он повесил трубку, Хадиджа встала и отошла от группы.
"Что ж, это не очень хорошие новости, — сказал Дрю остальным членам группы.
Даже в Берлине, за чертой, Клаудио прекрасно понимал, что испытывает Хадиджа. Он видел это уже много раз. "Сначала они как бы отрицают, а потом начинают понимать, и это становится жалким опытом, потому что вы видите, как они переживают огромное чувство вины. Ты
Клаудио, конечно же, был прав. Хадиджа теперь знала, что в этих данных есть и ее племянница, и сестра, и даже любимый таксист. Но Хадиджа не могла избавиться от сообщений, касающихся одной подруги, которая боролась с раком груди. Хадиджа ухаживала за ней после операции. В том числе она фотографировала операционную рану, когда каждый день меняла повязки, и отправляла снимки врачу. Хадиджа опасалась, что какой-нибудь правительственный бандит мог использовать "Пегас", чтобы перехватить эти частные фотографии. Она ворочалась в постели всю ночь, думая об этом, еще до того, как Клаудио подтвердил наличие шпионских программ на ее iPhone в течение последних трех лет. "Я чувствую себя виноватой", — призналась она своим друзьям из OCCRP через несколько часов после разговора с Клаудио. "Я чувствую себя виноватой за сообщения, которые я отправила. Я чувствую себя виноватой перед источниками, которые отправляли мне сообщения, думая, что некоторые зашифрованные способы обмена сообщениями безопасны, и они не знали, что мой телефон заражен".
"Члены моей семьи также стали жертвами. Жертвами стали мои источники. Люди, с которыми я работал, люди, которые рассказывали мне свои личные секреты, стали жертвами. Я подверг опасности стольких людей, и я зол на правительство. Я зол на компании, которые производят все эти инструменты и продают их плохим парням, таким как режим Алиева. Это отвратительно. Это отвратительно.
"Дело не только во мне. Например, когда видео было обнародовано, это была только я. Теперь я не знаю, кого еще разоблачили из-за меня и кто еще находится в опасности из-за меня".
Глава 18
Выборе между интересами и ценностями
Атаки на телефон Хадиджи были непрекращающимися, как показала дальнейшая экспертиза, проведенная Лабораторией безопасности. Первое заражение Pegasus на ее мобильном телефоне произошло 28 марта 2019 года. Шпионские программы снова появились в телефоне всего через пять дней, а затем в мае, июне, июле и августе. Только за первые несколько недель сентября они атаковали iPhone Хадиджи четыре раза.
10 сентября 2019 года, через три дня после атаки на iPhone Хадиджи, NSO Group объявила о своем новом режиме корпоративного управления. Обновленная политика была призвана привести компанию "в соответствие с Руководящими принципами ООН по правам человека", говорится в пресс-релизе, "закрепив существующие в компании ведущие в отрасли этические практики ведения бизнеса". NSO объявила о создании "Комитета по управлению, рискам и соответствию", а также о привлечении отдельных внешних экспертов, которые могли бы дать компании рекомендации по вопросам прав человека: одного бывшего секретаря и одного бывшего помощника секретаря Министерства внутренней безопасности США, а также французского дипломата, который был первым секретарем посольства в Тель-Авиве и послом в США. NSO также объявила о найме нового главного юрисконсульта Шмуэля Санрея.
Санрей пришел в компанию с широко открытыми глазами, говорил он журналистам. "Мы понимаем силу инструмента и осознаем последствия злоупотребления им", — сказал он вскоре после начала работы в NSO. "Мы пытаемся сделать все правильно… найти правильный баланс".
По словам представителей NSO, новая политика и персонал — это всего лишь кодификация уже существующих
Азербайджан был интересным примером с точки зрения индексов. В 2019 году, когда "Пегас" впервые вышел на Хадиджу, правительство Алиева занимало примерно 15-е место в рейтинге Всемирного банка по борьбе с коррупцией — и это была самая высокая оценка в этом всеобъемлющем табеле. К тому времени страна стремительно опустилась в рейтинге "Свобода в мире" и постоянно находилась на краю десятки "худших из худших" стран. Азербайджан оказался немного лучше Северной Кореи, Сирии, Южного Судана, Эритреи и Экваториальной Гвинеи; он был на одном уровне с Ливией, Сомали, Китаем и Саудовской Аравией. Из 179 стран, включенных в ежегодный индекс "Репортеров без границ", только десяток стран получили оценки ниже Азербайджана в области защиты свободы прессы.
Это были просто цифры. Доказательства, подтверждающие эти рейтинги, были гораздо более убедительными, проклятыми и неумолимыми. Заголовок ежегодных отчетов Human Rights Watch по Азербайджану был довольно постоянным на протяжении почти десяти лет: "Неумолимые репрессии правительства привели в упадок независимые неправительственные организации и СМИ…. Суды приговорили по меньшей мере 25 журналистов, политических и молодежных активистов к длительным тюремным срокам в ходе политически мотивированных, несправедливых судебных процессов… ужасающие показатели в области прав человека не улучшились в 2018 году… власти продолжали сохранять жесткий контроль, серьезно ограничивая свободу ассоциаций, выражения мнений и собраний… продолжается жестокое подавление критиков и инакомыслящих. Пространство для независимого активизма, критической журналистики и оппозиционной политической деятельности было практически уничтожено".
Human Rights Watch также сообщила конкретные выводы по Азербайджану. Самые сильные политические противники Ильхама Алиева набирали около 3 процентов голосов как на президентских, так и на парламентских выборах, так что даже европейские наблюдатели, подкупленные правительством Алиева, не могли заставить себя назвать голосование свободным и справедливым. "Сам избирательный процесс был организован на высоком уровне" — это лучшее, что смог предложить один немецкий наблюдатель. Тем не менее, эти 3 процента все еще оставались, и службы безопасности Алиева не теряли бдительности, пытаясь довести политическую оппозицию до полного исчезновения.
"Эти люди находятся в плохом психологическом состоянии, и так было на протяжении многих лет", — сказал президент Азербайджана о своих критиках. "Людей, которые так негативно относятся к собственной нации, своему народу и государству, можно назвать только предателями нации и антинациональными силами".
Оппозиционеры постоянно попадали в психиатрические больницы, часто для лечения своей "паранойи". Других предполагаемых предателей нации (а точнее, президента Алиева и его семьи) арестовывали и избивали. Один из них рассказал, что его в течение часа били дубинкой "так сильно, что я больше не чувствовал боли". Адвокат, обративший внимание на эти внеправовые пытки, был лишен лицензии на адвокатскую деятельность.