Пехота Апокалипсиса
Шрифт:
У сержанта и одного из рядовых – автоматы. Стволы направлены вниз. Руки остальных двоих в чем-то черном, лаково отблескивающем в неверном свете.
Похоже – кровь.
Сержант медленно отстегнул от автомата магазин, бросил в снег. Достал из подсумка новый, пристегнул к автомату. Передернул затвор.
Сделал шаг вперед, развернулся через левое плечо.
Солдаты стоят неподвижно. Они видели, как ствол автомата поворачивается к ним, но ничего не сделали.
Не попытались.
Даже после того, как пуля пробила
Выстрел – солдат падает навзничь.
Пауза.
Сержант, не опуская автомата, словно выбирает, кого убить следующим.
Еще один выстрел – снова в лицо. Падает второй солдат. Третий, с автоматом, терпеливо ждет, когда очередь дойдет и до него.
Выстрел.
Сержант роняет автомат. Даже не роняет, скорее отбрасывает его от себя, словно испугавшись. Или обжегшись.
– Не хотите вмешаться? – спросил голос из инфоблока.
– Рукавишин! – позвал кто-то из темноты.
Сержант повернулся всем телом на голос.
– Ты еще не все закончил, Рукавишин! – Из темноты в освещенный круг вошел прапорщик Морозов.– Я ведь тебе говорил: убьешь всех, потом выстрелишь в себя. Возьми автомат!
Сержант качнулся. Замер, словно парализованный.
– Подними автомат, Рукавишин! – Морозов подошел ближе, стал справа от Ильина.– Он сейчас, товарищ майор. Сейчас он застрелится. Рукавишин!
Сержант резко наклонился, нашарил автомат.
– Давай,– сказал Морозов,– дуло в рот и нажми на спуск.
– Прекратить.– Ильин вдруг словно очнулся.– Немедленно прекратить!
– Да что вы, товарищ майор? – удивился Морозов.– Нужно все зачистить. Этот – последний из наркош. Это он что-то упрямится... Первый раз такое у меня... Ничего, сейчас.
Сержант поднес ствол к лицу.
– Я сказал – прекратить! Рукавишин – отставить! – Ильин наконец встал с бревен.– Брось оружие!
Рукавишин нашарил спуск.
Ильин шагнул к сержанту, протянул руку, чтобы отобрать оружие. Выстрел – сержант еще две или три секунды стоял на ногах, потом упал.
– Вот и хорошо! – сказал Морозов.– А то я уж думал, что придется самому его пристрелить. То ли он мало этой зеленой дряни выжрал, то ли я устал... Четверых удержать – это не просто так. Это не хухры-мухры! Такую работу сделали, да еще почти вслепую... Я – молодец!
– А он молодец! – подтвердил голос в инфоблоке.– Он вам еще не надоел?
– Я тут пока пройдусь, добью, если кто уцелел,– сказал Морозов.– Эти зеленые могли и прозевать... Я быстро.
Прапорщик Морозов успел сделать три шага. И умер.
Ильин спрятал пистолет в карман куртки.
– Сейчас садитесь в машину и езжайте к спецлагерю,– сказал голос.
– Я сейчас пошлю тебя...
– Вы ведь сами выбрали, товарищ майор. Я предупреждал. А теперь вы хотите еще раз ошибиться? Думаете, в случае с вашими бывшими подчиненными выйдет как-то по-другому?
– Хорошо,– сказал Ильин, подумав.
–
– Запомню,– сказал Ильин.– Только и ты запомни...
– Давайте мы опустим вашу угрозу. Запишем, что вы обещали меня найти и убить, и подведем черту. Согласны?
– Согласен.
– Замечательно. Чуть не забыл... Когда будете общаться с начальником лагеря, можете обращаться к нему просто – «Пастух». Он поймет и не обидится.
Инфоблок выключился.
Старший откинулся в кресле и закрыл глаза.
Это Ильину показалось, что его инфоблок выключился, на самом деле хитрая машинка продолжала держать кадр, можно было видеть, как Ильин мечется между палаток и машин, щупает пульс, пытается услышать дыхание...
При желании.
Странные рефлексы у этого профессионального убийцы. Все время норовит спасать чужие жизни.
Он и с Грифом-то поссорился из-за этого. Очень надеялся, что свободный агент вмешается, возьмет грех на себя, снимет груз с ребят Ильина...
А тот не вмешался. Не мог. На самом деле – не мог, но Ильин не поверил. Решил, что агент специально мажет его и его людей кровью...
Старший протянул руку к голопанели, переключил воспроизведение на запись. Все это можно будет посмотреть потом, когда сердце наконец отпустит. И дыхание восстановится.
Старый он уже.
Слишком старый для всего этого.
За время этих разговоров с майором Ильиным трижды включался медблок, трижды металлическое щупальце делало инъекции, но боль не уходит, а остается рядом. Продолжает держать холодную руку на его сердце.
И трудно дышать.
Подохну я скоро, подумал Старший. Может быть, поэтому и решил поступить именно так, а не иначе.
Хотя вряд ли это поможет. Остановить апокалипсис невозможно. Сценарий утвержден, билеты проданы.
Но, с другой стороны, если есть хоть один шанс, мизерный, исчезающе маленький... если есть люди, которые готовы бороться...
Может, стоить дать им шанс?
Старший встал с кресла и подошел к двери. Диафрагма открылась.
Появилась вдруг мысль – пойти прямо сейчас к Младшему, разбудить, рассказать о том, что решил сделать, о том, что уже успел сделать втайне от него, и услышать в ответ...
А что он, собственно, хочет услышать в ответ?
Давай сделаем это вместе? И это будет означать, что не только и не столько близость смерти подтолкнула Старшего... что есть смысл в его поступках и надеждах...