Пехота Апокалипсиса
Шрифт:
Если Дашу не перебивать, то рано или поздно можно было узнать обо всем происходящем в мире и его окрестностях. Единственная проблема – Даша не могла и не собиралась учиться фильтровать информацию.
Ей, похоже, нравилось передавать новости, которые, на ее невзыскательный вкус, все были одинаково важны и интересны.
– Даша,– позвал Касеев, подождал с полминуты и позвал громче: – Дарья!
– Ментов на улицах полно, в Берлине вроде даже стреляют, а в Париже... Что? Ты что-то сказал, Женя?
– Запиши – в районе Внешней границы Третьей Территории погиб батальон. До единого человека. Если кто-то
– Имя-отчество? – деловито уточнила Даша.
– Не знаю. Майор Ильин, командир батальона в районе Третьей Территории... Что их там – миллионы таких комбатов?
– Хорошо-хорошо,– не стала спорить Даша.
Выискивать информацию ей тоже нравилось. Из нее мог бы получиться гениальный журналист, сказал однажды Ройтман, если бы она не была полной и окончательной дурой.
Даша, кстати, при этом высказывании присутствовала и не обиделась.
– Все,– сказал Касеев,– мне нужно собираться.
– Пока, я с тобой свяжусь, если что... ой! – воскликнула Даша.– Я же забыла!
– Что еще?
– Забыла тебе передать... та дама, вчерашняя безутешная мать, полчаса назад для тебя пригнала кино. Минут пять всего. Сказала, чтобы ты обязательно до отъезда просмотрел... Ты же с ней сегодня встретишься?
– Встретишься,– подтвердил Касеев.
– Так ты с ней аккуратнее. У нее та-акие глаза были! Словно она нанюхалась какого-то дерьма с самого утра... Может, этой самой зеленой дряни... Я тебе кинушку прямо на мобилу сейчас сбрасываю... а скажи – ты сам не пробовал эту зелень?.. Не, я не сошла с ума, просто интересно, что все так на нее повелись...
Касеев не выдержал.
Нарушая все свои правила и принципы, он в течение трех с половиной минут матом изложил девушке свое видение умственных способностей собеседницы.
Зашедший с балкона в комнату Пфайфер остолбенел, потом показал большой палец и пошел на кухню.
– ...И Богу молись, что до сих пор не вляпалась в это дерьмо! – закончил Касеев.
– Не хочешь отвечать – не отвечай,– сказала Даша и выключила телефон.
Касеев тяжело вздохнул, обнаружил, что стоит посреди комнаты, и сел на ближайший стул.
Дуреха, не соображает, как ей повезло. Просто не понимает.
И еще это кино от Быстровой. Что там накопала неукротимая дама?
Касеев открыл кадр, сброшенный Дашей.
Перрон. Дождь. Изображение прыгает и трясется, будто снимавший бежит, пытаясь построить кадр на ходу. Картинка плоская, без глубины и объема.
Телефон, понял Касеев. Незабываемое любительское кино.
Какая-то суета возле вагона электрички. Вроде даже кого бьют. Потом поезд тронулся, снимавший протиснулся сквозь толпу, и стало видно, как некто в плаще поверх милицейской формы бьет человека.
Касеев остановил кадр. Отмотал назад и запустил на малой скорости. Человек в форме – Николаев Артем Лукич.
Твою мать, прошептал Касеев.
Человек, которого участковый бьет,– девушка. Упала и замерла. Изображение увеличилось, снимавшего очень заинтересовали закатившиеся глаза несчастной...
Обрыв кадра. Стык.
Девушка уже пришла в себя, сидит на скамейке, вытирает платочком кровь на щеке.
Голос за кадром:
– Что там случилось?
–
Конец кадра.
Забавно, подумал Касеев. Подумал и произнес это слово вслух: «Забавно». Это значит, что не только Лукичу уготовано сегодня стать козлом отпущения.
Быстрова думала, что кадр, заботливо подкинутый ей кем-то, поможет глубже втоптать участкового. А ведь это наоборот – оправдание для него. Не сам он теперь действует, а под воздействием пособников инопланетных агрессоров.
Если бы Касеев совсем скурвился и потерял совесть, какой убойный материал можно было бы из этого сделать.
И сделают. И даже в очередь станут, чтобы получить право на созидание патриотического шедевра...
Значит, если мент, простите, милиционер, и мальчишки – наверняка те самые, с которыми Николаев оборонял здание СИА,– выполняют приказы космополетов, то и все остальные могут попасть под воздействие... и тогда мы все станем рабами...
Вот ведь суки... И эта деваха, и шустрый самодеятельный оператор, и, чем черт не шутит, космополет этот – все это не зря собралось на перроне одновременно. Кто-то готовил и это, и подобное этому, и много чего еще, чтобы...
Чтобы что?
И что же сегодня должно произойти в деревне Понизовка? Просто арест пособника?
Снова подал голос мобильник. Звонили с незнакомого номера.
– Да,– сказал Касеев.
– Евгений Касеев?
– Да.
– Вы собираетесь ехать в деревню?
– Да.
– Так машина подана.
– Сейчас, я выведу свою...
– Я же сказал – машина подана. Мы едем на нашем транспорте. Пожалуйста, спускайтесь – мы ждем.
– Я поеду на своей,– сказал Касеев.
– Что вы говорите? На своей? У вас вездеход? На три ведущих моста? Вы что, в окно не смотрели? Выпало почти сорок сантиметров снега. Побит рекорд пятидесятилетней давности по снегу и двадцатилетней давности по морозу. Одевайтесь теплее и выходите.
Вот так, подумал Касеев, позвав с кухни Пфайфера. Вот если участковому не везет, то даже в мелочах. Теперь, в результате, арестовывать его приедут на час раньше.
Касеев даже попытался позвонить Николаеву, но телефон того был выключен.
Ладно, махнул рукой Касеев, от судьбы не уйдешь. Особенно если в этом очень заинтересованы окружающие.
Придется ехать в ментовской машине.
На крыльце Касеев остановился. Пфайфер наткнулся на него, пробормотал что-то о бестолковости, обошел и замер рядом, плечом к плечу.