Пелена страха
Шрифт:
Вспоминая парня, приехавшего за ней на вокзал, Сусанна не могла понять, почему он так на нее злился. Если бы он объяснил ситуацию более спокойно, не возникло бы никаких проблем. Она бы даже поблагодарила его за то, что он потрудился приехать и предложил отвезти ее в общежитие. Однако она слишком хорошо помнила, что должна соблюдать меры предосторожности, чтобы не попасть в лапы мошенников и не лишиться своего багажа, что нередко случалось со студентами, приезжавшими в другую страну по программе «Эразмус». Сусанна подумала, что все начинается не самым лучшим образом, но уже через несколько секунд усталость
Глава 8
Если не считать места возле окна, выходившего в парк, маленький кабинет инспектора Баумана был весь заставлен стеллажами, набитыми многочисленными толстыми папками с материалами полицейских расследований. На стене позади его письменного стола в обрамлении флагов Германии и Саксонии висели дипломы в рамках, памятные грамоты и приказы о награждении за полицейскую доблесть.
Клаус Бауман попросил мужчину, обнаружившего трупы, сесть на мягкий металлический стул, стоявший перед письменным столом. Он решил, что будет лучше взять у него показания в своем кабинете, чем делать это в холодной комнате для допросов. В конце концов, вопреки пугающему виду свидетеля, Клаус не видел никаких оснований предполагать, что этот огромный детина каким-то образом причастен к преступлению. После того, как он поднял тревогу, позвонив на 112, отдал им свой мобильник, согласился, чтобы криминалисты осмотрели его машину, рискуя, что они ее попортят, проводил их к себе и добровольно позволил осмотреть дом, а потом совершенно спокойно просидел несколько часов в комиссариате под присмотром двух агентов, было бы непростительной грубостью обращаться с ним, как с подозреваемым.
Единственная вещь, вызывавшая недоумение Клауса, – это то, что этот тип, в черной шерстяной шапке, с длинной бородой и густыми рыжеватыми усами, демонстрировал некоторую вялость, не вязавшуюся с его вызывающе равнодушным взглядом, впечатление от которого усиливал большой поднятый воротник пальто.
Рука Клауса потянулась к стоявшему посередине стола магнитофону.
– Пожалуйста, назовите мне свое имя.
– Густав Ластоон.
– Сколько вам лет?
– Сорок.
– Вы можете предъявить мне удостоверение личности?
Мужчина достал из внутреннего кармана пальто бумажник, нашел карточку и протянул ее инспектору. Клаус взял ее и переписал идентификационные данные.
– Вы женаты?
– Разведен.
– Дети?
– Нет.
– Как зовут вашу бывшую жену?
– Констанца Раух. Хотите с ней поговорить?
– На данный момент вы можете об этом не беспокоиться. Где работает Констанца?
– Она ассистент в университетской больнице.
– У вас есть другая сожительница?
– Я живу один.
– Вы когда-нибудь сидели в тюрьме?
– Нет, никогда.
– Чем вы занимаетесь, господин Ластоон?
– Уже много лет я работаю гидом на основании лицензии, выданной муниципалитетом. – Он достал еще одну пластиковую карточку и положил ее на стол.
Клаусу Бауману хватило одного взгляда, чтобы удостовериться в том, что он является управляющим и единственным служащим турфирмы, занесенной в регистр экономической деятельности Саксонии под коммерческим названием «Кладбищенский туризм».
– Странное совпадение, вы не находите?
– Миром правят силы, находящиеся за пределами
– Ученые считают иначе…
– А кто сказал, что они правы?
Инспектор изобразил гримасу покорного согласия и перешел к следующему вопросу:
– Вас привлекает смерть, господин Ластоон?
– Не больше, чем вас, полагаю. Вы тоже живете рядом с ней.
Клаус Бауман наклонился вперед. На данный момент он не испытывал желания вступать в сложные экзистенциальные споры.
– Я не устраиваю туристический бизнес на смерти, господин Ластоон… Я не ищу ее, она сама меня находит, и я выясняю причины, которые ее вызывают. Это моя профессия.
– Смерть служит одним из источников вдохновения для художественного творчества.
– Как нарисованные саркофаги и белье на телах девушек?
– Я говорю об искусстве другого рода. На многих кладбищах есть пантеоны, мавзолеи и скульптуры, которыми можно восхищаться не меньше, чем при посещении музеев. Я занимаюсь тем, что показываю их.
Клаус кивнул и занес ответ в свой ноутбук.
– Тем не менее на этот раз вы обнаружили гробницы с пятью мертвыми девушками. Как вы объясните такое совпадение?
В глазах гида мелькнула тревога.
– Вы уже задавали мне этот вопрос… Я не имею никакого отношения к этим смертям, если вас интересует именно это.
– Тогда объясните мне кое-что, чего я не совсем понимаю… Почему вы остались там и позвонили на 112, а не ушли, ничего никому не сказав?
– Потому, что, если бы потом выяснилось, что я был там, ни один полицейский не поверил бы в мою невиновность.
– Значит, вы сомневались, уйти или позвонить нам?
– Каждый, кто занимается кладбищенским туризмом, стал бы сомневаться. Там были эти саркофаги с мертвыми девушками, понятное дело, что звонок в полицию тоже мог обернуться для меня проблемами.
– Хотите сказать, вы оказались не в том месте не в то время?
– Игра случая вещь загадочная. Человек не выбирает свою судьбу.
Инспектор изобразил на лице философскую мину.
– Выходит, случай предоставил вашему бизнесу бесплатную рекламу.
– Я не заинтересован в том, чтобы попасть в газеты. Мое дело водить туристов на кладбища, и все. Такой туризм теперь в моде. Хотя днем я работаю на одного из туроператоров и вожу обзорные экскурсии по Лейпцигу и Берлину.
– И всегда посещаете кладбище Зюдфридхоф?
– Не только это.
– Назовите другие.
– Одно из самых популярных – Хунле, особенно в это время года, когда могилы солдат Второй мировой войны покрываются золотыми и красными осенними листьями, – ответил Ластоон, ставший более словоохотливым, как будто его обрадовала возможность поговорить об этой более приятной стороне его работы и продемонстрировать свои исторические познания. – Кроме того, я довольно часто езжу в Прагу и в Берлин. На кладбище Доротеенштадишер похоронены Фихте, Гегель, Бертольд Брехт, Генрих Манн и многие другие гении. Людям нравится рассматривать их могилы. А на юге Берлина есть еще одно, которое привлекает множество туристов. Фридхоф Грюнвальд Форст – это старинное позорное кладбище, где хоронили только самоубийц. В конце XIX века в Берлине распространилась мода кончать жизнь, бросаясь в реку Хафель. Вам не случалось посещать какое-нибудь из этих кладбищ?