Пелена
Шрифт:
— Глаза у него чёрные, — неохотно подсказал Денис.
— Точно. А я думал — показалось. Глаза абсолютно чёрные, нет зрачков и белка нет. Просто чернота в них. Не то что смотреть страшно, сейчас вот вспоминаю, и на душе жутью веет. Но не только они, было ещё что-то, чего память не смогла, или не захотела удержать. Не человеческое, а иначе объяснить не смогу. Сказал, чтобы мы не совались, сам разберётся. Ушёл в это облако, и больше я его не видел. А потом облако начало двигаться, да с такой скоростью, что хрен поспеешь. Я дёрнулся к машине, но
— Мне он сказал, — добавил Денис, — что если через полчаса не вернётся, то ждать его больше не надо.
— Полчаса? — Максим вскинул руку, посмотрел на циферблат. — Давно это было?
— Сорок минут назад, — Воронцов ответил, не глядя на часы, словно только и сидел всё время, отсчитывая секунды.
Максим кивнул.
— Пойду, скажу своим, что задержимся тут, — сказал он. — Сейчас вернусь. — Качнул головой на смотрящие на них чёрными окнами дома: — Что с великим переездом? Толпа ждёт на чемоданах сигнала?
— Да вон она, вся толпа, — Воронцов указал на трёх мужиков и одну женщину, которые сидели на лавочке у подъезда. — Сидят в спасительной близости от дома. Случись что — прыгнут в подъезд, да ещё и двери перед нашими носами забаррикадируют. А все остальные, которые тут кричали и права качали, послали идею с переездом далеко и очень глубоко.
— Мой дом — моя крепость, где телеэкран, моя опора — мой диван, — пропел Денис, с виду оставаясь всё так же погружённым в свои мысли.
— У меня есть ключ от подъезда, — вновь подала голос студентка. — Но он и не нужен, электричества нет, поэтому двери подъездов не заперты.
— Давно отключили? — отчего-то заинтересовался Денис.
— Час примерно, может чуть больше назад. А что?
— Да так… Мысли вдруг в голову полезли разные, — уклончиво ответил полицейский, о чём-то задумавшись.
— И как они это едят то, мля? — Паша Зарубный с отвращением отвернулся и выплюнул чёрную икру, которой, на радостях, отправил в рот полную столовую ложку. — Гадость несусветная!
— А мне нравится, — осторожно сказал Семён, и опрокинув в рот рюмку виски, закусил деликатесным продуктом. — Ты не разгоняйся, не черпай лопатами, тогда нормально получается.
Корсар скривился, выпил свою рюмку, закусил бутербродом из двух пластин сыра и четырёх сортов мяса между ними. Пожевал, задумчиво, точно редкостный гурман, на дегустации. Затем его рот расплылся в довольной улыбке, и он выставил вперёд кулак с оттопыренным большим пальцем:
— Во! — кулак качнулся, показывая весомость приведённого довода. — Сегодня я буду есть только это! Рекомендую!
Ещё два подельника, те самые, уже ходившие с Пашей в ювелирный магазин, тут же выпили, закусив такими же бутербродами. Но и за чёрной икрой полезли-таки ложками, заинтересовавшись не пробованным ранее продуктом.
— Они — олени, — сказал Паша.
Сей не конкретизированный наезд мог относиться лишь
— Будем пить это, или сменим на иной, не менее благородный напиток? — Достав из многообещающе звякнувшего пакета новую бутылку, Семён поставил её на столик. — Текила! Самая дорогая из всех что там были. Соль и лимон, ясен пень, имеются.
— А давай! — Пашок ощутил, как хорошо ему становится всего с одной рюмки виски. И сколько их ещё впереди! — Отлить бы только, кто-нибудь знает где здесь?..
Он задумался, пытаясь вспомнить где в этом гипермаркете ближайший туалет, и не смог. А с другой стороны, зачем они сейчас нужны? Несомненно, здесь, в месте, где они отдыхали, имеется собственный.
Четверо собутыльников пили на втором этаже здания, в закрытой для посетителей административной зоне. Собственно, этот кабинет, выглядел так, что наверняка тут раньше сидел местный начальник: огромный кожаный монстр во главе Т-образного стола, и его менее породистые, хотя тоже весьма недешёвые собратья по соседству. Несколько шкафов из тёмно-красного дерева, были наполнены папками и книгами, сувенирами из дальних стран и чем-то ещё, что компания поленилась изучить. Два широченных окна смотрели на парковку и давали достаточно света для комфортного времяпровождения.
Уже выходя, Паша вспомнил о том, что электричества в здании, увы, нет, в торговом зале темно, и так же наверняка будет в туалете. Пришлось вернуться, подхватить один из фонариков.
— Я ща, — сообщил он приятелям. — Дальние рубежи проведаю.
Закрыв за собой дверь кабинета, прошёл через комнатку секретаря, мимоходом погладив прохладный бок кофе-машины. Интересно, каково тут работается девушке? Наверняка, красотка, и наверняка, получает столько, сколько сам Паша в самый урожайный год не может поднять. Ощутил вялую злость на эту неизвестную девушку, на её устроенность в жизни.
«Ничего, теперь то мы все в одной тарелке!»
Эта мысль принесла облегчение. Паша насмешливо оглянулся на стол, заваленный документами, с двумя телефонами, и лишь покинув комнату, остановился. Постоял немного, давая глазам привыкнуть к царящему тут полумраку. Стеклянная стена слева открывала замечательный вид на торговый зал, а учитывая, что этот коридор в обычное время не был освещён, его наличие вообще оставалось неизвестным для посетителей. Например, сам Паша, лишь сегодня о нём узнал. Стена справа чёрная, с такими же чёрными дверьми — видимо тоже для того, чтобы посетители не знали об этом месте.