«Пена дней» и другие истории
Шрифт:
– Как только сможем, выберем одно направление.
– Говорят, в наших краях появился человек, – сказал Мартен.
– Чем он занимается?
– Он приехал на девятьсот семьдесят пятом автобусе. Его зовут Амадис Дюдю.
– Ага, – вздохнул Атанагор, – им все же удалось подцепить пассажира.
– Он уже устроился, – сообщил Мартен. – Выбил себе письменный стол и строчит письма.
– У кого выбил?
– А кто его знает! Во всяком случае, работает не покладая рук.
– Любопытно.
– Вы про саркофаг?
– Слушайте,
– Но ведь мы ни одного еще не нашли…
– Это лишний раз доказывает, что встречаются они редко.
Мартен досадливо тряхнул головой.
– Место – дрянь. Пустая затея, – сказал он.
– Мы только начали, – заметил на это Атанагор. – Вы уж больно торопитесь.
– Простите, учитель, – сказал Мартен.
– Ничего страшного. За это вы мне напишете к вечеру двести строчек.
– Что именно, учитель?
– Переведите мне на греческий какое-нибудь леттристское стихотворение Изидора Изу. Выберите, какое подлиннее.
Мартен отпихнул стул и вышел. Сидеть придется часов до семи вечера, не меньше… Это в такую-то жару…
Закончив обед, Атанагор покинул палатку и снова взялся за молоток: ему предстояло отбить лишние слои с внутренней поверхности грецкого горшка. Атанагору хотелось закончить побыстрее: личность вышеназванного Амадиса Дюдю сильно заинтересовала археолога.
Горшок представлял собой высокую посудину из грубой глины; на дне его было изображено око, которое наполовину скрывали позднейшие известковые и кремнистые наслоения. Аккуратными ударами молотка Атанагор сбил каменные образования, высвободив радужку и зрачок. Обозначился красивый голубой глаз, несколько суровый, с изящно загнутыми ресницами. Атанагор старался смотреть в другую сторону, чтобы уклониться от настойчивого вопроса, сквозившего во взгляде керамического соглядатая. Закончив расчистку, археолог наполнил горшок песком, дабы не смотреть больше ему в глаз, перевернул его вверх дном и несколькими ударами молотка разбил на мелкие кусочки. Затем он собрал осколки. Теперь горшок занимал мало места и без труда мог поместиться в один из стандартных ящиков, в которых археолог хранил свою коллекцию. Именно такой ящичек Атанагор извлек из кармана.
Покончив с горшком, он распрямился и зашагал в том направлении, где, по его мнению, находился Амадис Дюдю. Если последний проявит к Атанагору расположение, значит он заслуживает внимания. Безошибочное чутье, которому Атанагор всегда доверял, и теперь привело его к нужному месту. Амадис Дюдю сидел за письменным столом и звонил по телефону. Под левым его локтем, поверх отощавшей папки с писчей бумагой лежал опившийся бювар со следами интенсивной работы; рядом высилась стопка готовых к отправке писем; в мусорной корзине доживала свой век уже прочитанная корреспонденция.
– Вы не знаете, где здесь можно пообедать? – спросил Дюдю Атанагора, заслонив
– Вы слишком рьяно работаете, – сказал археолог. – Под таким солнцем голова скоро варить перестанет.
– Ну что вы, премилое местечко, – заверил его Амадис. – И столько всего надо сделать.
– А где вы нашли письменный стол?
– Письменный стол найти нетрудно. Я без стола не могу работать.
– Вы и вправду приехали на девятьсот семьдесят пятом?
Должно быть, собеседник Дюдю потерял терпение, потому что трубка принялась извиваться. Недобро улыбнувшись, Амадис выхватил из пенала булавку и воткнул ее в одну из черных дырочек. Трубка перестала корчиться, и Дюдю смог положить ее на рычаг.
– Так что вы говорили? – спросил Амадис.
– Я говорил: вы действительно приехали на девятьсот семьдесят пятом?
– Да, это очень удобно. Я каждый день на нем езжу.
– Я никогда вас здесь раньше не видел.
– Я не всегда езжу именно на этом девятьсот семьдесят пятом. И потом, как я уже сказал, здесь очень много дел. Попутный вопрос: не подскажете ли вы, где можно пообедать?
– Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, – предположил Атанагор. – Откровенно говоря, со дня моего приезда я ни разу об этом не задумывался. Еду я привез с собой. И потом, всегда можно наудить рыбы в Гиглионе.
– Вы давно здесь?
– Пять лет, – сказал археолог.
– Значит, вы хорошо знаете эти края?
– Неплохо. Правда, я больше работаю под землей. Там, знаете ли, такие силурийско-девонские складки и всякие чудеса. Еще мне нравятся некоторые участки плейстоцена. Я нашел там город – Глюр назывался.
– Никогда не слышал, – сказал Амадис. – А что сверху?
– Это надо спросить у Мартена. Он мой фактотум.
– Он педераст? – спросил Амадис.
– Педераст, – ответил Атанагор. – Но он любит Дюпона.
– Меня это не касается. Тем хуже для Дюпона.
– Вы заставите его страдать, – сказал Атанагор, – и он бросит мне готовить.
– Ну и что, ведь есть же ресторан.
– Вы в этом уверены?
– Идите за мной, – сказал Дюдю. – Я приведу вас куда надо.
Он поднялся, задвинул стул. В желтом песке мебель крепко стояла на своих ногах.
– Хорошо, что песок. Чистенько, – заметил Амадис. – Мне здесь нравится. А что, ветра у вас никогда не бывает?
– Никогда, – ответил археолог.
– Пошли спустимся по этой дюне. Там за ней ресторан.
Из песка торчала длинная жесткая трава зеленого цвета. Ее глянцевые стебли отбрасывали узкие тени. Подошвы путников касались земли совсем бесшумно и оставляли круглые, конусообразные следы.
– Я становлюсь совсем другим человеком, – сказал Амадис. – Тут воздух целебный.
– Нет тут никакого воздуха, – заметил Атанагор.
– Это значительно упрощает дело. До приезда сюда у меня бывали приступы неуверенности в себе.