Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник)

Марш Найо

Все столпились вокруг нее, мистер Кадди умудрился подойти поближе, чтобы хотя бы искоса взглянуть на телеграмму. Мистер Мэрримен, под предлогом размять ноги, поднялся из шезлонга и, откинув голову, что помогало ему тайно наблюдать из-под полей шляпы, не сводил глаз с миссис Диллингтон-Блик. Даже мисс Эббот, сидя в кресле, всем телом подалась вперед, сжимая в пальцах скомканное письмо. Ее крупные руки беспомощно свисали между колен. Капитан Баннерман, спустившийся с мостика, смотрел, по мнению Аллейна, слишком многозначительно и понимающе, и то и дело пытался поймать его взгляд. Аллейн, избегая глядеть

на него, смешался с толпой и громко комментировал случившееся. Начались рассуждения на тему того, где именно и когда убили девушку, которая должна была доставить цветы. На фоне всего этого шума вдруг выделился визгливый голос миссис Кадди:

– И снова эти гиацинты! Нет, представляете? Вот совпадение!

– Но, моя дорогая, – язвительно заметил мистер Мэйкпис, – сейчас как раз сезон этих цветов. И, несомненно, их полным-полно во всех магазинах и лавках. Так что я не стал бы придавать этому обстоятельству особого значения.

– Мистеру Кадди они никогда не нравились, – огрызнулась миссис Кадди. – Правда, дорогой?

Мистер Мэрримен всплеснул руками, резко развернулся и лицом к лицу столкнулся с мистером Макангусом. Звон упавших очков, громкий возглас проклятия от мистера Мэрримена. Эти двое повели себя, точно комедианты. Они наклонились одновременно, снова стукнулись головами, сердито вскрикнули и выпрямились, подобрав две пары очков, шляпу и цветок гиацинта.

– Страшно извиняюсь, – пробормотал мистер Макангус, держась за голову. – Надеюсь, вы не сильно ушиблись. Не пострадали?

– Еще как пострадал. Это моя шляпа, сэр, и мои очки. И теперь они сломаны.

– Надеюсь, у вас есть запасная пара?

– Наличие второй пары не компенсирует значимость потери первой. С первого взгляда ясно, эти очки уже не починить, – сказал мистер Мэрримен. Он отбросил в сторону гиацинт мистера Макангуса и вернулся к шезлонгу.

Остальные пассажиры все еще толпились вокруг миссис Диллингтон-Блик. Они стояли так тесно, что запах винного перегара смешивался с тяжелым ароматом духов миссис Диллингтон-Блик. Вот вам классический пример ужасающей близости, подумал Аллейн, если, конечно, среди этих людей, столь пылко обсуждающих происшествие, затесался настоящий убийца.

Но вот, наконец, от группы отошли Тим с Джемаймой, а потом и отец Джордан. Двинулся к кормовой части, остановился, облокотился о поручни. Миссис Кадди объявила, что идет спать, и взяла мужа под руку. Эта история, добавила она, испортила ей все настроение. Муж нехотя последовал за ней, а после того как с палубы ушла миссис Диллингтон-Блик в сопровождении Обина Дейла, компания окончательно распалась, и все пассажиры или разошлись по своим каютам, или просто исчезли где-то в тени.

К Аллейну подошел капитан Баннерман.

– Ну, как вам это понравилось? – спросил он. – Немного подпортило вашу игру, верно? – Тут он громко рыгнул. – Прошу прощенья, – добавил он. – Всему виной это дерьмо, которое мы ели за ужином.

– Восемь из них не знают, где это случилось, и не знают точно, когда именно, – заметил Аллейн. – А вот девятый знает все. Так что особого значения это не имеет.

– Имеет, черт побери. Потому как вся ваша затея просто бред. – Капитан развел руками. – Да вы только посмотрите на этих господ. Я вас умоляю! Взгляните, как они себя ведут, ну и так

далее.

– А как еще, по-вашему, они должны себя вести? Расхаживать в черных сомбреро и издавать звериные крики? Манеры у многих просто безупречные. И все же, возможно, вы и правы. Да, кстати, отец Джордан и Мэйкпис, судя по всему, отпадают. Ну и вы тоже, сэр. Думаю, вам это понравится. Ярд проверял алиби.

– Угу, – мрачно буркнул капитан и принялся загибать пальцы. – Стало быть, у нас остаются Кадди, Мэрримен, Дейл и этот старый клоун, как его там…

– Макангус.

– Да именно. Что ж, уже хоть что-то! Ладно, – добавил капитан, – пора и мне на боковую. Выпил сегодня лишнего. И все же она потрясающая женщина! Доброй ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Капитан было отошел, затем вернулся.

– Получил сигнал из компании, – сообщил он. – Они категорически не желают никакой огласки, и лично я считаю, это правильно. В этом целиком полагаются на меня. Не хотят, чтобы пассажиры огорчались из-за каких-то пустяков. И я с ними согласен. Так что постарайтесь запомнить.

– Постараюсь.

– В море… капитан главный.

– Вас понял, сэр.

– Вот и хорошо. – Капитан взмахнул рукой и стал осторожно подниматься по трапу на мостик.

Аллейн прошел на корму, где все еще, опираясь на поручни, стоял отец Джордан и смотрел куда-то вдаль, в ночь.

– Я тут подумал, – начал Аллейн, – что если вам сейчас сыграть роль Горацио?

– Я? Горацио?

– Наблюдать и слушать, что подсказывает вам душа.

– Ах, это! Что ж, такая роль мне подходит. Постараюсь не спускать глаз с этих людей.

– Я тоже этим займусь. Какие будут соображения?

– Пока никаких. Абсолютно ничего. Ну разве если не считать того, что мистер Мэрримен норовит прикрыть лицо шляпой и очень вспыльчив.

– А мистер Кадди явно перевозбужден.

– А мистер странноватый Макангус только и знает, что пританцовывать, то в одну сторону, то в другую. Нет! – выразительно воскликнул отец Джордан. – Нет! Не могу поверить, что кто-то из них… И однако же…

– Все равно улавливаете запах зла?

– Уже начал спрашивать себя, не является ли это лишь плодом воображения.

– Возможно, – согласился Аллейн. – А вот я постоянно спрашиваю себя, уж не нагородили ли мы целый ворох фантазий вокруг обрывка бумаги, зажатого в руке убитой девушки. Но с другой стороны… Понимаете, у всех вас были посадочные талоны перед посадкой на борт. Ну, по крайней мере, должны были быть. Могло ли один из потерянных – ваш, к примеру – сдуть ветром через иллюминатор и унести на причал, где бы он попал в ее руку? Нет. Потому что все иллюминаторы задраены, так бывает всегда, до тех пор, пока судно не отплывет. Давайте немного прогуляемся, согласны?

И они двинулись по палубе вдоль левого борта. Дошли до небольшого выступа перед моторным отсеком и остановились, пока Аллейн раскуривал трубку. Ночь выдалась очень теплая, но затем потянуло ветерком, и корабль словно ожил. Откуда-то доносился высокий бренчащий звук.

– Кто-то поет, – произнес Аллейн.

– Нет, думаю, просто ветер свистит в оснастке. Кажется, так называют эти веревки? Интересно знать, почему.

– Да нет, вы послушайте. Теперь звучит четче.

– Да, так и есть. Кто-то поет.