Пение под покровом ночи
Шрифт:
Сидящий впереди мужчина развернул газету, сквозь свои непролившиеся слезы мисс Эббот прочитала заголовок на всю полосу: «УБИЙЦА, СОПРОВОЖДАЮЩИЙ СВОИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ЦВЕТАМИ. ПОКА НИКТО НЕ АРЕСТОВАН». Мисс Эббот была дальнозоркой, поэтому, слегка подавшись вперед, смогла прочитать абзац под заголовком:
Личность убийцы, который поет, совершив свое преступление, а также оставляет на теле жертвы цветы, пока не установлена. Расследование, в результате которого было опрошено большое количество людей, ничего не дало. Слева вы видите новый снимок пикантной Берил Коэн — ее нашли задушенной 15 января,
Мисс Эббот рассчитывала, что владелец газеты откроет шестую страницу, но он этого не сделал. Она жадно всматривалась в увеличенный фотоснимок мертвой Берил Коэн и с некоторой иронией рассматривала снимок в центре. Оттуда на нее мрачно взирал старший инспектор полиции Аллейн, безжалостно изуродованный газетными ретушерами.
Владелец газеты стал проявлять признаки явного беспокойства. Он ни с того ни с сего резко повернул назад голову, что вынудило мисс Эббот поспешно откинуться на спинку своего сиденья и уставиться рассеянным взором в сетку для вещей над головой, где она тотчас же увидела его чемодан с биркой «Ф. Мэрримен, пассажир, судно „Мыс Феревелл“». У нее возникло неприятное подозрение, будто мистеру Мэрримену известно о том, что она читала из-за его плеча. И она, надо сказать, не ошиблась.
Мистеру Мэрримену сравнялось пятьдесят. Это был весьма образованный старый холостяк, преподававший английский язык в одной из самых что ни на есть обычных школ для мальчиков. Его внешний вид, разумеется в высшей степени обманчивый, соответствовал общепринятому представлению о школьном учителе, а его привычка смотреть на собеседника поверх очков и то и дело ерошить волосы лишь дополняла этот уж слишком знакомый всем портрет. Поверхностному наблюдателю мистер Мэрримен мог показаться истинным святошей. Те, кому довелось соприкоснуться с ним тесней, знали, что это сущий дьявол.
Он обожал читать о всяческих преступлениях, вымышленных и реальных, поэтому его внимание привлекла заметка в «Ивнинг геральд» о так называемом цветочном убийце. Мистер Мэрримен презирал газетных писак и имел самое что ни на есть туманное представление о методах полицейского расследования, но сама история его просто пленила. Он прочитал ее внимательно и неторопливо, морщась от стилистических ошибок и возмущаясь взглядами мисс Эббот, нарушавшей дозволенную границу. «Отвратительная уродина! — мысленно обращался к ней мистер Мэрримен. — Чтоб тебя черти слопали! Какого дьявола ты не купишь себе газету?!»
Он раскрыл страницу шесть, положил газету таким образом, чтобы мисс Эббот не могла в нее заглянуть, пробежал глазами вторую колонку, сложил газету, поднялся со своего места и, поклонившись, протянул газету мисс Эббот.
— Мадам, осмелюсь предположить, что вы, как, впрочем, и я, предпочитаете, чтобы облюбованное вами литературное произведение находилось в вашей безраздельной собственности.
Лицо мисс Эббот стало цвета перезревшей сливы. Сдавленным, полным пренебрежения голосом она сказала:
— Благодарю вас, но вечерние газеты меня не
— Быть может, вы этот выпуск уже видели?
— Нет, не видела и, что существенно, не имею ни малейшего желания видеть, — громко заявила мисс Эббот. — Благодарю вас.
— Семена раздора! Семена раздора! — с улыбкой пробормотал отец Чарльз Джордан. Он и его собрат-священник сидели как раз напротив, и эта сценка никак не могла ускользнуть от их внимания.
— Надеюсь, вы встретите хотя бы приблизительно родственную вам душу, — сказал собрат-священник.
— В былые времена мне всегда в этом смысле везло.
— Да, вы бывалый путешественник, — с тоскливой завистью вздохнул собрат-священник.
— Простите за нескромный вопрос, отец, но у меня создалось впечатление, будто вы мне слегка завидуете, а?
— Нет-нет, ни в коей степени, истинно говорю вам. Я бы ни за что не справился с этой миссией в Дурбане. Отец игумен, как всегда, сделал единственно правильный выбор. Надеюсь, вы едете туда по велению души?
— Разумеется, — немного подумав, ответил отец Джордан.
— Община в Африке — это так интересно…
Они пустились обсуждать дела англо-католической церкви.
На прислушивавшуюся к их разговору миссис Кадди пахнуло католицизмом.
Последняя пассажирка судна не обращала ни малейшего внимания на своих попутчиков. Она сидела на переднем сиденье, глубоко засунув руки в карманы своего верблюжьего пальто. На ней была черная шапочка из меха зуава и черный шарф. Она была такой хорошенькой, что даже слезы не могли смыть с ее лица прелесть. Правда, в данный момент она уже не плакала — уткнулась подбородком в шарф и сердито смотрела водителю в спину. Ее звали Джемайма Кармайкл. Ей было двадцать три года и она только что потерпела неудачу в любви.
Автобус поднялся на Лудгейт-Хилл. Доктор Тимоти Мейкпис оторвался от книги и подался вперед, чтобы бросить прощальный взгляд на собор Святого Павла, сказочно прекрасный на фоне ночного неба. При этом доктор испытал чувство, которое совершенно справедливо назвал бы раздражением нервных узлов и которое на непрофессиональном языке называется очень просто: сердце екнуло. Наверное, подумал он, виной всему то, что он надолго покидает Лондон. Доктор пришел к этому выводу уже тогда, когда понял, что смотрит не на громаду собора, а в глаза девушки на переднем сиденье — она тоже повернулась к окну, вероятно, с тем же намерением в последний раз взглянуть на собор.
— Вам не довелось читать эту восхитительную вещь «Мяч и стрела»? — спрашивал отец Джордан коллегу.
Джемайма осторожно отвела глаза и снова уставилась в точку перед собой. Доктор Мейкпис с некоторым чувством неловкости уткнулся в свою книгу. Он был слегка удивлен.
Приблизительно в то время, когда автобус проезжал мимо собора Святого Павла, от изящной квартиры на Мэйфер отъехал модный спортивный автомобиль. В нем были Обин Дейл, его возлюбленная — владелица этого автомобиля, — которая сидела в норковой шубе за рулем, на заднем сиденье полулежали в обнимку их приятель и приятельница. Компания только что встала из-за стола, вкусив дорогой прощальный обед, и теперь держала путь в доки. «Этикет требует, чтобы в твоей каюте вино лилось рекой; — сказала возлюбленная мистера Дейла. — Пьяная, я буду не так безутешна».