Пенсне для слепой курицы
Шрифт:
— Что же вы стоите? — закричала я, в запале стукнув Крылова кулаком в спину. — Идите туда!
— Зачем? — Он пожал плечами, кажется, даже не заметив моего тычка. — Сергей сам справится. Или вы просите защитить от него вашего любовника?
— Любовника?! — возмутилась я. — Да как вы смеете?!
— Спокойствие, — сказал Крылов, ухмыляясь. — Все уже кончилось.
— Ну, вы и штучка, Марина Александровна! — воскликнул Горчаков, входя в кабинет. — Заставляете меня рисковать жизнью ни за что ни про что! Зачем назначать свидания прямо возле
Не знаю, что означало это «чуть», но воротник его рубашки был порван, а на губе запеклась кровь. Если я сейчас скажу, что не назначала никаких свиданий, то сразу же возникнет резонный вопрос: кто такой этот Егор?
— Если вы думали, что у меня свидание, зачем полезли меня защищать?
— Действительно, зачем? — довольно ехидно переспросил Крылов. — Мне тоже интересно.
Дверь из кабинета в приемную оставалась открытой, и Липа, которая все слышала, вошла без стука.
— Не обращай на них внимания, — сказала она успокаивающе. — Это всего лишь инстинкты. Так что разумные объяснения происшедшего искать бесполезно. Пойдем работать. Вы не против? — вежливо обратилась она к Горчакову.
— Подождите, — сказал он, глядя на меня. — Задержитесь, пожалуйста, Марина. Нам надо поговорить.
Крылов взял Липу под локоть и вывел в приемную, тихо притворив за собой дверь.
— Я смотрю, в последнее время вы с этим типом не расстаетесь! — заметила я.
— Не поможете обработать рану? — спросил Горчаков, не реагируя на мой выпад. — Все-таки я из-за вас пострадал.
— Как будто я об этом просила!
— Ведь этот гаденыш то и дело звонит вам с угрозами? Вы даже один раз плакали при мне. А поскольку меня воспитали на героических книгах, я не мог не вмешаться.
— Ваше имя случайно не Тимур? — ехидно спросила я, глядя на тоненькую струйку крови, сбегающую по его подбородку. — Можно?
Я достала из кармана платок и осторожно приложила к разбитой губе Горчакова. Господи, еще недавно я и подумать не смела, что смогу касаться его лица вот так запросто! Проблемы, стоящие передо мной пугающим частоколом, вдруг показались пустяковыми. Он заступился за меня. С ума сойти!
Мне пришлось несколько раз смочить платок перекисью, потом я зашивала рубашку прямо на своем спасителе. Несмотря на непосредственную близость, Горчаков не сделал даже попытки подержать меня за руку. Только следил за каждым моим движением. Встречаясь с ним глазами, я тут же отводила взгляд. В мозгу свербило: сегодня среда, и мне придется снова сочинять компромат и тащить его на вокзал. Почему Егор не забирает эти бумажки сам? Или присылал бы кого-нибудь из тех типов, что шляются у меня под окнами. Наверное, они считают, что эти поездки должны меня дисциплинировать.
Неожиданно наше уединение прервала Липа.
— Время, Сергей Алексеевич! — прокричала она, громко постучав в дверь.
Действительно, в распорядок дня Горчакова утренняя драка уж точно не входила.
— Как ты считаешь, — нахмурившись,
— Во вред, — ни секунды не задумываясь, ответила я. — Я вижу во всем этом одни только минусы.
— Но устоять тем не менее не можешь.
— Не могу, — согласилась я. — А что?
— Просто я тут подумала: вероятно, со мной что-то не в порядке?
— В каком смысле?
— Я не в состоянии понять всего этого. — У Липы был по-настоящему задумчивый вид. — Страдать из-за мужчины! Что это вообще такое?
Я тяжело вздохнула и попыталась объяснить:
— Представь себе, что, когда ты его видишь, у тебя внутри появляется теплое и прекрасное чувство. Это радость, которая одновременно вызывает слезы. Она тебя так и распирает…
По всей видимости, мое объяснение Липу испугало. Она встревоженно положила руку себе на живот, будто проверяя: все ли с ней в порядке.
— Хочешь сказать, это связано с физиологией?
— Да нет же, дурочка, только с чувствами.
— А что нужно сделать для того, чтобы тебе понравился мужчина?
— Ничего. Он тебе или нравится, или нет.
— Сразу?
— Ну, чаще всего — да. Но иногда бывает, что люди знакомы много лет, а потом вдруг наступает момент, когда они понимают, что созданы друг для друга.
— Господи, как можно это понять? — недоверчиво спросила Липа. — Вокруг столько народу!
— Липа, обещаю тебе: как только на твоем пути встретится он, ты сразу же это поймешь.
— А что ты собираешься делать с Горчаковым? — не сдавалась неугомонная Липа.
— Собираюсь использовать его по назначению.
— Как самца? А потом?
— А потом видно будет.
— По-моему, это и называется — увести мужчину, — глубокомысленно заявила она. — Завлечь его в расставленные сети.
Я усмехнулась:
— Интересно, что бы ты сделала на моем месте?
— Я всегда делаю только то, что мне хочется, — безапелляционно заявила Липа. — И тебе советую. Никогда не будешь терзаться. Знаешь английскую поговорку? Полюби себя сам, и тебя полюбит бог.
— Это, конечно, мудро. Но на чужом несчастье, говорят, счастья не построишь…
— Так я не поняла — ты хочешь счастья или немножко удовольствия?
Что называется — вопрос на засыпку. Действительно, чего я хотела? Подумав немного, я ответила:
— Конечно, я хочу счастья — большого и всеобъемлющего. Но поскольку знаю, что оно недостижимо, согласна ограничиться и простым удовольствием.
— Если ты не будешь брать от жизни все, она заберет у тебя и то малое, что ты имеешь, — изрекла умная Липа.
В этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я схватила трубку и услышала взволнованный голос Симочки Кругловой:
— Алло! Это ты, Мариша? Извини, что звоню тебе на службу, но у меня тут такое…
— Что-то случилось? — Я уже привыкла к тому, что постоянно что-то происходит.