Пенсне для слепой курицы
Шрифт:
— Эта Инна — страшная сплетница. Из тех дамочек, которые знают все на свете. Может, нам стоит позвонить ей?
— Если найдем телефон, — пробормотал Крылов, принимаясь рыться в ящиках письменного стола.
Вскоре была обнаружена и тщательно изучена моя старая записная книжка с наполовину вывалившимися страницами.
Почетную миссию поговорить с Инной взяла на себя Липа.
— Здравствуйте! — представилась она, ничуть не стараясь смягчить свой грубоватый от природы голос. — Меня зовут Липа. Я подруга Марины Заботиной. Она дала
Уловка Липы сработала, Инна мгновенно забыла о том, что за окном ночь.
— Понимаете, я никак не могу найти Маришу, — пожаловалась Липа. — У нее случились кое-какие неприятности, а ни родственников, ни близких подруг в Москве нет. Вот я сижу и голову ломаю — куда она могла податься?
— Как это куда? — удивилась Инна, проявив потрясающую проницательность. — Уж, конечно, не в Смоленск к брату. Она его боится беспокоить по пустякам. Я думаю, если она куда и отправилась, то на могилу мужа! В последние годы он был единственным человеком, который ее поддерживал и защищал. С родственниками Матвея отношения у нее не сложились, поэтому, что бы ни приключилось, к ним она никогда не обратятся за помощью. Хотя… Если опасность будет смертельной, может, и обратится. А просто поплакать, повторяю, безусловно, поедет на кладбище.
Положив трубку. Липа сначала посмотрела на часы, потом на обоих мужчин.
— Что сказала Инна? — спросил Крылов.
— Она сказала, что Марину следует искать на кладбище.
— В каком смысле?!
— В смысле — рыдающей на могиле Матвея.
Горчаков тоже посмотрел на часы и раздраженно заметил:
— Полночь, самое время ехать на кладбище.
Ему было не по себе. Он впервые задумался о том, что ни разу не поговорил со мной о смерти Матвея. А что, если я по-настоящему любила мужа? А он был так бестактен, что наезжал на меня со своими чувствами, совершенно этого не учитывая?
И тут в квартиру возвратился Копейкин. Вид у него был мрачный.
— Она заезжала домой, — сообщил он прямо с порога. — Соседи видели, как ее «Опель» подкатил к дому, едва не врезавшись в ограду палисадника. Она выскочила из машины и побежала в дом. Мадам, которая видела ее, уверяет, что лицо у нее было заплаканным.
Липа с укором поглядела на Горчакова. Тот закашлялся, приставив ко рту кулак.
— А вот когда она уехала снова, никто не знает. И был ли с ней кто-нибудь, тоже.
— Итак, у нас есть две версии — хорошая и плохая, — подытожил Крылов. — Вот вам плохая. Марина возвратилась домой, где ее поджидал маньяк. Угрозами он заставил ее снова сесть в «Опель», сам поехал в качестве пассажира. Не исключено, что у него даже есть оружие. Так что они могли уехать куда угодно.
— А хорошая версия? — тут же спросила Липа.
— Хорошая версия такова. Марина уехала из дома одна. И сейчас сидит на кладбище, оплакивая мужа.
— В такое время? —
— Возможно, она просто катается по городу.
— А что, если маньяк отправился следом за ней? — предположила Липа.
— Это вряд ли. — Копейкин потер лицо ладонями. — Насколько мы можем судить, у этого субчика нет автомобиля. Ему просто не на чем преследовать Марину.
— Хорошо бы вы оказались правы! — воскликнула Липа;
— Сейчас сюда пацан один приедет, квартиру покараулить, — сообщил Копейкин. — А мы с вами прокатимся на кладбище, не возражаете?
— А вы знаете, где похоронен ее муж? — встрепенулся Горчаков.
— Я знаю! — сказала Липа. — Помните, когда она в больнице лежала, к ней родственники мужа приходили? Я все слышала.
— Тогда поехали.
Как потом признался каждый из квартета в отдельности, никто из них всерьез не рассчитывал найти меня после полуночи сидящей возле надгробия. Тем не менее от поездки ни один не отказался. Кроме Липы, которая составила пару Крылову, все ехали на своих колесах. Так что к кладбищу примерно в половине первого ночи подкатила кавалькада из трех автомобилей. Копейкин очень быстро обнаружил сторожа. Показав свое удостоверение, заручился его поддержкой. Сторож оказался достаточно молодым — не старше пятидесяти — и абсолютно трезвым, что внушало всем некоторые надежды. ;
— Молодая женщина на «Опеле»? — переспросил он. — А как же, приезжала. Хорошо ее помню. Муж у нее был композитор. Его могилка недалеко — в левом ряду. Пойдемте, покажу.
— Вы видели, как она уезжала с кладбища? — нетерпеливо спросил Горчаков.
— Нет, этого не видел. Только как приехала. Мимо прошла медленно, голову повесила. Цветов в руках не было, вообще ничего, даже сумочки.
— Значит, она прошла мимо вас и вы потеряли ее из виду? — уточнил Крылов.
— Да, — подтвердил сторож. — Больше я ее не видел. Никак случилось с ней что?
— Просто нам очень нужно ее найти, — ушел от прямого ответа Копейкин.
Горчаков захватил из машины фонарь, еще более мощный был в руках у сторожа. Плюс ко всему над кладбищем висела полная луна, так что на отсутствие освещения пожаловаться было нельзя. Оказавшись возле надгробия, все стали озираться по сторонам и смотреть под ноги, надеясь обнаружить мои следы. Лишь Горчаков пристально вглядывался в фотографию улыбающегося Матвея, будто тот мог подать голос и рассказать, куда я подевалась.
— Ну, что будем делать? — первым спросил Крылов. — Ниточка, похоже, оборвалась.
— Есть у меня тут один человек, — неуверенно сказал сторож. — Можно у него спросить.
Последней надеждой всей честной компании оказался бомж, который жил на территории кладбища.
— Композиторова жена? Видал ее, — сообщил нам тип, от которого пахло, как от прелой мусорной кучи. — Как пришла — видал. И как ушла — видал.
— Во сколько это было? — спросил Копейкин.
Бомж улыбнулся беззубым ртом.