Пенсне для слепой курицы
Шрифт:
— Это все я оставляю на память, — сказал усатый, светлея лицом.
В коробке лежали разные женские мелочи. Он вынимал их по одной и раскладывал передо мной на столике. Расческа, тюбик губной помады, шифоновый шарф…
Я с трепетом ждала, когда на полированной поверхности стола появится что-нибудь колющее или режущее. Тогда можно будет напасть на эту сволочь. А так, голыми руками, мне его, конечно, не одолеть.
И тут я увидела сумочку Серафимы. Ту самую, в которой она унесла кассету с записью. Меня мгновенно затошнило.
— Что это? — невольно
— Мое последнее приобретение, — гордо произнес усатый, поглаживая свой трофей здоровенной лапой. — Кажется, ты была знакома с ее хозяйкой.
— Как тебя зовут? — уже во второй раз спросила я, мало, впрочем, надеясь на ответ.
Однако злодей, видимо, расчувствовавшись при виде своей коллекции, охотно ответил:
— Николай.
— Послушай, Николай, — вкрадчиво произнесла я. — Расскажи мне про Серафиму. Почему ты выбрал именно ее?
Глаза моего тюремщика лихорадочно заблестели..
— Тебе вправду интересно?
Я горячо уверила его в том, что мне безумно интересно, и он стал рассказывать мне о всех женщинах, которых убил. Я изо всех сил старалась не выдать своего отвращения к этому уроду. «Главное — тянуть время, — твердила я про себя. — Авось что-нибудь да случится».
Я потеряла счет времени, изображая живой интерес к подонку, ни на секунду не позволяя себе выйти из роли. Я обращала внимание на самые мелкие детали его рассказа и задавала все мыслимые вопросы. Какая была погода? Во что он был одет тогда? Верит ли он в приметы? Заводил ли он будильник в тот самый день? Сдает ли он вещи в химчистку или у него есть стиральная машина? Почему он не женат?
— Кстати, — спросила я, будто между делом. — Почему ты привез меня к себе домой? Ведь других женщин не возил, разве не так?
— Ты ведь тоже приводила меня к себе, — удивился он моей недогадливости.
Я видела, что его увлекает эта игра. На мои вопросы он отвечал охотно, и вскоре я уже представляла себе, как работает его голова. Однако моему освобождению это знание никак не могло поспособствовать. Нейтрализовать Николая можно, только разбив его башку чем-нибудь твердым, но этот хитрый мерзавец посадил меня в такое место, откуда я могла дотянуться только до мягких диванных подушек.
Внезапно наш мирный диалог был прерван самым грубым образом. Кто-то сначала позвонил во входную дверь, а потом стал стучать в нее ногами.
— Жорка! — раздался под дверью пьяный женский голос. — Открывай, подлец, не то всех здесь на уши поставлю!
Николай выпрямился на своем стуле и, хищно сощурившись, внимательно прислушивался к тому, что происходило снаружи.
— Жорка! — снова закричала женщина, налегая на дверь. — Слышь, открывай!
Мой тюремщик мгновенно выхватил из кармана свое страшное оружие.
— Ты ведь не Жорка, — попыталась успокоить его я. — Сейчас она поорет и отстанет.
Неизвестная мадам между тем не сдавалась.
— Иди со мной, — приказал Николай, сунув мне под ребро что-то острое.
Мы вышли в коридор, и хозяин квартиры, крепко ухватив меня своей клешней, приник к «глазку».
— Жорка, сволочь! — снова завопила женщина. — Бросил меня на улице! Я же тут прописана!
В этот момент послышался звук открываемой по соседству двери, и грубый мужской голос спросил:
— Ну че, че ты орешь, дура? Люди спят давно!
— Я тоже спать хочу! В своей постели!
— Ты здесь не живешь, тетя. Глаза разуй! Адресом ошиблась.
— Ща как дам, адресом! Сговорились небось с Жоркой, алкоголики чертовы!
— Саша! Вызови милицию! — донесся до нас визгливый женский голос.
— Слышь, ща моя милицию вызовет, — предупредил невидимый Саша.
— Вот радость-то! — возликовала дебоширка. — Менты заставят Жорку дверь открыть! И паспорт его посмотрят. А в нем четко написано, что он мой законный муж. Не зря я его в загс таскала. Как чуяло мое сердце!
— Нету там никакого Жорки. Николай там живет, — сбавил обороты сосед, поняв, что от нее так просто не отвяжешься.
Как только дама на лестнице перешла с визгливого тона на более мирный, мне показалось, что я знаю этот голос. «Нет, это просто галлюцинации, — уверяла я себя. — Откуда здесь взяться Липе глубокой ночью?»
Я видела, как на лице Николая отражаются самые противоречивые чувства. В конце концов он принял какое-то решение и, вытащив пояс из висевшего на вешалке махрового халата, опутал мне ноги. Справившись с этим делом, сдернул с полки кашне и принялся за запястья. Потом заклеил мне рот скотчем.
— Теперь моя очередь, — произнес он, прислоняя меня к стене за вешалкой.
Даже если бы кто-то случайно заглянул в дверь снаружи, увидеть меня было невозможно. Да я, если честно, и не надеялась на такую удачу. Единственный раз всколыхнулась во мне надежда, когда люди на лестнице заговорили про милицию, но Николай убил эту надежду на корню. Он смекнул: до милиции дело доводить нельзя, и решил высунуть наружу свою физиономию, чтобы истеричка на площадке воочию убедилась, что он вовсе не Жорка. Надеялся погасить скандал, доказав пьяной дурехе, что она просто ошиблась адресом.
Николай набросил цепочку и стал отпирать замки. Когда дверь наконец приоткрылась, выяснилось, что цепочка слишком коротка для того, чтобы его морда пролезла в щель.
— Жорка! — с новой силой завопила дебоширка. — Вот он ты! Открывай, гад ползучий, спать хочу!
— Слепая, что ли? — грубо спросил Николай. — Какой я тебе Жорка?
— Что ты там в щелку бормочешь? Боишься в дом впустить? Так это мой дом, а не твой!
Потеряв терпение, Николай сбросил цепочку и распахнул дверь настежь. В тот же миг неведомая сила оторвала его от пола и отбросила назад. Мои глаза едва не вылезли из орбит, когда я увидела, как в квартиру ворвался Копейкин с пистолетом в руке. Следом за ним вбежали Горчаков и Крылов. Замыкала шествие Липа. Через секунду в коридоре было яблоку негде упасть.