Пепел Ара-Лима.
Шрифт:
Если бы Аратей был немного повнимательней, то непременно заметил, как, затаившись за деревьями, наблюдают за ним внимательные глаза. Но молодой король был слишком поглощен пляшущим перед ним огнем. Он любил смотреть на гибкие
Вернулись посланные за дровами. Свалили в огонь ветки, молча расселись вокруг костра. Прижались друг к другу плечами. Слушали внимательно бормотание Аратея, который, казалось, был не здесь, у черного камня, а далеко-далеко, за серыми горами. Слушали, шевелили губами, повторяя слова:
Твой верный меч Тару-ра-ру Как молния сверкает. Твой верный меч Тару-ра-ру Усталости не знает.Со стороны старого подземного хода послышался топот.
— Аратей, они возвращаются!
Первым показался Гамбо, невозмутимо жующий зеленую травинку. За ним, перемазанные в грязи, со счастливыми лицами пять мальчишек, сжимающие в кулаках светящиеся камни.
— Мой король! — Гамбо выплюнул огрызок травы и вытер рукавом рот. — Мой король, посланные на подвиг новобранцы вернулись без потерь, но с захваченной добычей. Говорят, что видели самого Садила. Потерь нет. У Чикко, правда, выпал зуб, но он и так до этого шатался.
— Это так, — улыбнулся Чикко, показывая всем, как самую великую награду, щербину в зубах.
— Достойно ли вели себя граждане? — Аратей, в отличие от остальных не улыбался.
— Достойно, брат мой, — Гамбо скосился на чумазых товарищей. — Обратно бежали так быстро, что успели штаны высохнуть.
Все, включая и новеньких, весело засмеялись. Довольный Гамбо открыл было рот, чтобы сказать новую, только что придуманную шутку о кладбищенском стороже, но замер, заметив, как исказилось лицо Аратея.
Наследник, странно дергая щекой, подошел к брату, встал против него и, не сводя глаз, заговорил тихо:
— Достойно смеяться повергнув врага. Можно радоваться выигранной битве. Но нет особой доблести в смехе над другом своим или товарищем. Или напомнить тебе, цеперий Гамбо, как после кладбища твои штаны отстирывала кормилица Вельда? А ты сам орал, смывая зеленой водой кровь от кнута Садия. Разве смеялся я над тобой? Разве шутил, видя, как тяжело и больно моему брату, моему другу, моему цеперию? Как смеешь ты потешатся над теми, кто прошел твоей дорогой?
Гамбо, ошарашенный словами Аратея, попытался возразить:
— Прости, мой брат, но я думал…
— Ты думал, это всего лишь игра? Глупая детская игра? Да, Гамбо, игра. Но когда-нибудь она перестанет ей быть. Ты же не хочешь, чтобы в тот день, когда настоящий меч пронзит твое сердце услышать
— Нет, но…, — Гамбо тяжело вздохнул, вытащил из-за деревянную палку и протянул его Аратею. — Прости, мой брат. Этого больше не повторится. Я первым вызову на драку того, кто вздумает посмеяться над одним из наших братьев. А теперь можешь наказать меня.
— Убери свой меч. Он еще пригодится тебе. У нас мало времени. Мы должны успеть завершить посвящение до наступления вечера. Керо, Колпо! Начинайте!
Керо и Колпо, близнецы из семьи горняка Фалега, кому, собственно ранее и принадлежал дырявый котел, забрались на черный камень. По знаку Аратея они стали ритмично постукивать рукоятками мечей по железу, стараясь не производить слишком много шума.
Те, кто уже был в белых простынях, подвели озирающихся новеньких к костру, встали за ними, крепко держа за локти. Толстяк Буко и сын местной знахарки Фило вытащили из-за пазух мотки тонких шерстяных бинтов и целебную мазь.
Аратей развернул материал на свертке, который он вытащил из дупла. Внутри оказался железный прут с клеймом на конце в виде маленького круга с двумя пересеченными линиями. Концы стержней выступали за железный круг.
— Словно перечеркнутое черное солнце, — прошептал Аратей.
Он нашел старое клеймо в шахтах, совсем недавно. Исследуя в одиночку коридоры катакомб, забрел случайно в заброшенную штольню. Продираясь по пыльным камням заметил торчащий из камня железный прут. Достать с первого раза находку не получилось. Целый месяц, почти каждый день, Аратей спускался в лабиринт, чтобы с помощью большой кирки вызволить из каменного плена штырь. Камень был тверд, но настойчивость наследника победила эту твердь. Через месяц Аратей держал перед собой кусок железа с перечеркнутым черным солнцем на конце. Именно тогда ему в первый раз пришла мысль о том, как можно воспользоваться клеймом.
Аратей провел пальцами по холодному металлу и, склонившись, сунул клеймо в самый центр костра. Туда, где белое пламя плясало по черным углям.
— Что вы хотите сделать? — задергался в крепких руках Элифас.
Аратей выпрямился, посмотрел в глаза пятерым, которые готовились стать его товарищами.
— Это больно, — тихо сказал он. — Это очень больно. Но вы, если хотите стать такими же, как мы, должны вытерпеть все. У каждого из тех, кто полностью прошел посвящение, есть этот знак.
Наследник задрал рукав, обнажая запястье. На внутренней стороне руки, у самой кисти краснело незажившее еще клеймо — перечеркнутое солнце.
— Он останется с вами до конца дней, и будет означать только одно. Вы — солдаты Ара-Лима. Вы — тайная сила Ара-Лима.
Аратей замолчал, посмотрел на верхушки деревьев:
— Вы еще можете отказаться. Можете уйти. Обещайте, что никто в долине не узнает о нашей тайне, и уходите. Никто из нас не будет смеяться над вами. Но никто из нас никогда не заговорит с вами. Уходите, если вам не нравиться быть солдатами Ара-Лима. Уходите. Мы никого не держим.