Пепел Ара-Лима.
Шрифт:
Друзья чуть ли не к самой дороге подобрались, разглядели, что везут на телеге здоровый сундук с печатями императорскими. Из разговоров, да перебранок солдат пьяных, поняли — жалованье легронерам везут, пятьсот тысяч стеронов золотом.
Хотели поначалу ночью телегу угнать, да к темноте обоз на посту охраняемом остановился. А днем на повозку нападать опасно. Борта высокие, из дерева крепкого. С ножом не пройти, стрелой не пробиться. А самому под меч попадать не хочется.
Поразмыслив немного, друзья хитрую штуку придумали. Опередив обоз, на дороге указатели
Так и случилось. Обоз повернул в ту сторону, куда ложный знак указывал. Двинул по пыли без всякой опаски.
Аратей лично обратно за тем знаком вернулся, с собой прихватил. На следующем распутье гвоздем ржавым к столбу маячному прибил.
Вознице что? Глаза открыл, дернул поводьями, куда бирка указывает, и снова дремли под равномерное покачивание телеги. А солдатам и того меньше заботы. Едут спокойно, да и ладно.
На второй день легронеры забеспокоились. Постов не видать, местность, вроде, незнакомая. Горы из-за холмов подниматься стали. Долго совещались у очередного маяка, но решили все-таки по направлению двигаться. Полдня еще ехали, пока вконец забеспокоились. Повернули обратно, проклятиями возницу осыпая.
Да только далеко не уехали.
Повстречали на дороге мальчишку оборванного. Сидел, почти голый, в пыли ковырялся. Лошади, как околдованные, на дыбы встали, захрипели дико, с места не сдвинуть. Как только один из охранников слез с повозки, его тут и стрела меткая, из кустов выпущенная, уложила. Прямо в шее застряла. Второго охранника, что на подмогу вылез, мечом размахивая, Аратей сам уложил. Из пыльной горки, что перед собой насыпал, выхватил нож, и, как лесовик учил, бросил метко, рукоятью закручивая. Железо, на горном ветру закаленное, кость под глазом легронера пробила. По рукоять вошло.
Видя, что твориться на дороге, возница кнутом по спинам лошадей прошелся. Хлестал до крови, до измора. Хороший кнут порой сильнее самого сильного заклятия. Сдвинулись лошади, преграду невидимую разрывая. Понеслась вперед повозка, только на колдобинах подпрыгивает. Да не по дороге, а куда попало.
И опять далеко не ушли. Наехали на холм земляной, что полевой зверь из норы своей вытолкал. Повозка набок перевернулась. Третьего солдата сразу сундуком тяжелым задавило, даже вскрикнуть не успел. Четвертый головой на дерево напоролся, сломал позвонки, тут же и умер. С последним друзья долго не церемонились. Близко не приближались, из луков расстреляли.
Возницу Аратей в тот раз отпустил. Отдал старику седому одну лошадь, сказав, что они, мол, добрые разбойники и много их, за каждым кустом прячутся. А у возницы от страха и так перед глазами все кусты шальными людьми забиты. Хоть и стар был, да вскочил на спину лошадиную, словно молодой. Пятками бока животного сдавил, да что есть духу прочь от шальных разбойников поскакал.
Про то, как майр о вознице побеспокоился, братьям не рассказывали. И сам Элибр помалкивал. Нарушил волю королевскую не ради измены, а ради спокойствия.
Как сундук до гор дотащили, особый рассказ. Лошадь,
Когда горняки, посланные на розыски, отыскали в ущелье отряд из долины сбежавший, то увидели забавную картину. Майр сундук на одном плече тащил, а за веревку вел покачивающихся друзей. Хоть и падали от усталости, но счастье в глазах, что все сделали, а сами в живых остались, так и светилось.
Вот с тех самых пор и почувствовал молодой наследник, что можно и без силы великой, одними мозгами работая, побеждать противника.
Колдун Самаэль нагнулся, поднял уголь раскаленный, от костра откатившийся. Сжал в кулак, дунул не глядя. А когда раскрыл ладонь, на ней камень драгоценный лежал, гранями сверкая.
— Ловко, — ухмыльнулся Йохо. — Может тебе, колдун, побольше костер развести. Камни такие, говорят, в цене большой у заморских торговцев.
Самаэль снова кулак сжал. Потекла меж пальцев вода.
— Эх! — огорчился лесовик. — Лучше бы Вельде отдал. Все больше пользы от такого волшебства глупого.
— От костра жаркого больше пользы, — заворчал колдун, руки к огню протягивая. — А Вельде таких подарков и подавно не надо.
К костру горняк подошел, один из тех, кто в лабиринтах подземных проходы охраняет.
— С дальних постов передают, что возвращаются они, — сказал, голову почесывая. У всех горняков в волосах пыли, как на хорошем морском берегу песка.
— Как появятся, пусть сюда следуют, — распорядился Самаэль, поднимаясь. — Отдохнут до утра завтрашнего, а там и в зеленую долину возвращаться надо. Может и прав ты, Йохо. Хватит им уже баловством заниматься. Пора учебу продолжать. До лета многое успеть надо. Да и Учителя Элибра ученики заждались.
Самаэль отошел к навесу, под которым соломенные тюфяки валялись. Пока до лагеря юные разбойники доберутся, вздремнуть можно. Подумать, не вслушиваясь в слова лесовика надоедливого.
Закрыв глаза, Самаэль размышлениям предался.
Мальчишки с каждым днем мужают. Вот уже и посты кэтеровские приступами берут. Пусть не силой, а больше хитростью, что с того? В битве не одна сила выигрывает. Пройдет совсем немного времени, и сила сама к ним придет. В Зеленом Сердце гор уже десять лет армия, преданная королю, готовится. Все племена горные детей своих на обучение присылают. Считают за честь наследнику служить, рядом с ним с мечом стоять. Не успеет в какой деревне мальчишка на ноги встать, а уже спешат к крепости горной вестники с просьбой принять очередного бойца желторотого в отряды королевские. Майр Элибр один и не справляется. Пришлось кое-каких горняков из шахт вытаскивать. При нужде, да при желании каждый из них хорошим учителем становится. Горняки от предложения не отказываются. Каждый хочет детей своих сильными видеть. И живыми еще.