Пепел Асгарда
Шрифт:
Вот так так. Не думала не гадала, что доведётся завернуть в родные… то есть в ставшие почти родными края; и, главное, тропа хорошая, прямая и быстрая, крюк совсем невелик…
Что-то уж больно вовремя ей выпало подобное везение.
Яргохор воззрился на воительницу. Да, она не ошиблась – лицо, или, во всяком случае, глаза вновь скрывала чёрная маска. Возродилась сама собой? Выпрыгнула из шлема, едва тот надел его снова?
– Благодарю, Ястир.
Великан ответил неторопливым, основательным кивком.
– Туда, отец, – валькирия указала мечом. – Новая дорога. Правда, почти
– Долина Магов? – удивился Хрофт, дослушав слова дочери.
Райна кивнула.
– Не самая Долина, но близко. Я там бывала.
Один поднял правую бровь.
– Тамошние маги – не лучшее соседство для этих несчастных душ, Райна.
Валькирия кивнула.
– Согласна, отец. Но… сколько же их таскать по Межреальности? Им тут тяжело и плохо. Это всё равно что постоянно идти против ледяного ветра и чувствовать, как он вырывает из тебя клочья самой… жизни, наверное.
– Истинная валькирия, – со странным выражением проговорил Один, пристально глядя на Райну. – Быстро вспоминаешь. Очень быстро. Куда быстрее, чем… чем я думал, – закончил он явно не тем, чем собирался.
– И что же, отец? – Вместо ответа тот покосился на подобравшегося поближе Барру. – Мы всё равно пойдём до конца. Теперь – ещё быстрее, чем раньше.
– Да, но то, что нас толкают к Долине, мне не по нраву, – проворчал Старый Хрофт. – Там, знаешь ли, хватает всякого люда…
– И что же? – повторила валькирия. У неё самой исчезали последние сомнения. Она может водить мёртвых, может указывать им дорогу – и притом не в кошмарные бездны Хель! Значит, Асгард должен возродиться как можно скорее.
Как можно скорее, и пусть сгинут все, кто дерзнёт нам помешать!
– Могут вообразить невесть что, в драку полезть… – словно нехотя буркнул Отец Дружин. – Нам сейчас лишние драки совершенно ни к чему. Надо вставать на след и идти дальше. Пока «волки» зализывают раны.
– Я их не брошу, отец, – Райна кивком указала на столпившихся, сбившихся в кучу призраков.
– Знаю, – грустно кивнул Старый Хрофт. – Иначе моя дочь поступить бы и не смогла. Что ж, будем надеяться, мы спутали им планы и расчёты. На этот твой порыв они уж точно не рассчитывали.
– Они?
– Все, кто следит за нами, кем бы они ни были, – нахмурился Хрофт.
– Пусть следят, – бросила Райна. Сейчас она ощущала себя абсолютно непобедимой, как в те дни, ещё до ужаса на Боргильдовом поле.
Что-то необратимо поменялось в тот миг, когда она повела за собой души умерших – отнюдь не героев! – к иным, нежели подземелья Хель, пажитям. Райна с лёгкой грустью подумала даже, что возврата к прежней беспечальной жизни наёмной воительницы, собственноручно отрезавшей память о великом прошлом, живущей одним днём, от сражения к сражению, – возврата к этому не будет. Отец прав – назад им уже не повернуть. И хорошо, если те тринадцать волков окажутся их самой большой неприятностью.
– Что ты сказал Яргохору, отец? Чего я не услыхала?
Один усмехнулся в усы.
– Моя Рандгрид возвращается. Я сказал, – очередной выразительный взгляд на белого тигра, – что он сможет отомстить. Всем, кто обрек его на это жуткое бытие, кто сделал его таким, кто отнял у него всё и кто
– Отец… но ведь это – Хедин и Ракот. Они не помогли. Они оставили Ястира в его прежнем обличье. И вообще, не тронули Хель, как и другие подобные же места…
– Да, – тяжело склонил голову Старый Хрофт. – Мои соратники, Новые Боги слишком увлеклись войной. Это великое и достойное истинного мужа дело, но хозяин, как ты помнишь,
Двор свой и клетиВсё обойди.Крыша цела ли?Полны ль кладовые?Сварено ль пиво?Спечён ли твой хлеб?Сыты ли те,Что под крышей твоей?Старая виса, да только так оно и есть. Одной войной дело не поправишь.
– Но когда война, и пиво варить не время, – заметила валькирия.
– Пиво, может, и не время, а вот стать богами – очень даже.
– О чём ты, отец?
– О том, дочка, что божественность не в том, чтобы размахивать блистающими мечами, выезжая в поле перед неисчислимыми полками. И не в том, чтобы отсиживаться в тайных местах, плетя паутины заговоров. Когда-то я сам был таким, Рандгрид. Именно такой вот Один и вывел рати Митгарда, Муспелля, части Ётунхейма и прочих Семи Царств на Боргильдово поле. Вывел, пролил потоки крови и всё-таки не победил.
– А теперь? – осторожно спросила воительница. – Разве нынешний Один не стал бы сражаться? Разве не встал бы он во главе сражающихся?
Старый Хрофт покачал головой.
– Я стал бы сражаться, дочка, но совсем иначе. Потребовались эоны, чтобы понять – сражались мы тогда не за Асгард и даже не за Хьёрвард. Мы бились за право божественности. И проиграли.
– Никогда не поверю, что Ямерт тогда имел на это «больше права»! – вскипела валькирия. – Никогда! У них просто было больше войска! Больше миров дали им воинов! И сами они были могущественнее, да! Но «божественность»… Отец, не верю! Не могу, никогда не смогу! Они были узурпаторами, эти Молодые Боги! Ничего больше! Откуда б ни явились!
– Я сам думал долгое время именно так, – Один отрешённо смотрел куда-то вдаль. – Божественность виделась мне именно в «силе», «воинствах» и так далее. В том, что Ямерт и его сородичи – «любимые дети Творца». А на самом деле это не так.
– И что же, – язвительно скривила губы Райна, – они больше заботились о «крыше»? У них были «полны кладовые»?
– Судя по всему, да. Потому что смогли появиться такие бунтари, как Хедин и Ракот. Голодные не бунтуют, Райна. Если перейдена некая черта, большинство смертных не сможет думать ни о чём, кроме пустого желудка, и немногие герои не увлекут за собой большинство, но лишь пожертвуют собой на радость мучителям.