Пепел богов. Трилогия

Малицкий Сергей Вацлавович

— Увидим еще, — процедил Кай. — Скажи, а кто-то еще приходил к этим старухам? Откуда в той деревне на берегу моря слух, что мудры они?

— Старый человек если не дурак, то всегда мудрец, — ответил староста. — Говорят, что давно, очень давно приходили к старухам любопытные. Когда — не знаю. И дед мой не знал, слухами питался. Но вроде бы, если нужно было что узнать у старух, надо было специального человека с собой брать. Он должен был вопросы задавать. Он потом и погибал. А тот, кто слушал, мог спастись, если с дороги не сходил. Но уж спасался или нет, о том и слухов никаких не осталось. Но одно точно знаю: кто сталью замахивался,

тут же и кончался.

Глава 20

ЛЕС

Лодка с хиланцами, заменив воду в бочках да прикупив в деревне мехи и набрав воды еще и в них, следующим утром пошла вокруг острова. Теша проводила ее с тоской, но ни одному из молодых воинов слезами рубаху не залила. Наверное, так и не выбрала, чья рубаха заслуживала ее слез. Эша очередное уменьшение отряда тоже принял без особой радости:

— Вот нас и шестеро. А сиунов-то еще осталось восемь. С одной стороны, Тарп с компанией никуда не денется, а толпой на старушек идти глупо будет, я думаю. С другой стороны — трое из нас девки, а один — вовсе старик.

— Чем тебя не устраивают девки? — оскалилась Илалиджа.

— Старик меня не устраивает, — ответил Эша. — И девки тоже. Всем, чем устраивали в молодые годы, тем нынче и не устраивают. Хотя на такую, как ты, — жаловаться не стану. Да и Арма кое-чего стоит. И Теша еще ни разу не оробела.

— Тогда чего ты боишься? — не поняла Илалиджа.

— Всего, — причмокнул Эша. — Всего, дорогуша. Было время, и тебя боялся, а теперь боюсь только того, что впереди ждет.

— И что же нас ждет? — прищурилась пустотница.

— Одна из старушек будет сиуном, уж поверь мне, — пробормотал Эша. — Мы ее, конечно, явим и убьем, может, и потеряем кого при этом. Кто у нас самый ненужный? Теша и Усанува?

— Это почему же я ненужный? — выпучил глаза обычно молчаливый лами. — И кто тебе сказал, Эша, что воины в этом походе гибнут по очередности?

— Всегда все гибнут по очередности, — с укоризной посмотрел на Усануву Эша. — Только очередность выясняется уже после смерти. А ты бы, вместо того чтобы глаза пучить, посмеялся бы и назло всякому выжил. Все-таки не трава подзаборная, а последний тати в нашем отряде!

— А я готова, — пробормотала Теша. — Надо будет, потеряюсь. Как скажете.

— Потеряться на хиланской водяной ярмарке можно, — покачал головой Эша. — А потерять себя только спьяну. Не волнуйся, увидишь ты еще своих молодцев.

— Откуда знаешь? — отвернулась Теша.

— Чую, — ответил Эша. — А вот и наши провожатые.

Спутники Кая ждали его в полусотне шагов от леса. Вблизи чаща казалась еще страшнее. Стволы стояли почти сплошь, кое-где и ребенок бы не протиснулся между ними, а ветви переплетались так, словно над ними мудрствовал великан-корзинщик. Но самым удивительным было то, что ни одна из ветвей не выходила наружу, в сторону деревни, словно неведомый лесоруб срубал шальные ветви, а древесный лекарь затягивал срубы черной корой.

— Жуть, — подтвердила Илалиджа. — Вряд ли кто из вас заглядывал в Пустоту, но уверяю, что смерть вовсе не так страшна, как может быть страшна жизнь.

— Глупо сравнивать, — пробормотал

Эша, присматриваясь к провожатым, которых вел Кай.

Провожатыми оказались трое ребятишек, возрастом лет по десять каждый. Как и староста, они были босы, одеты в порты и рубахи, и, как и староста, имели всклокоченный вид, разве только бородой и усами не успели обзавестись.

— Каждый обошелся в серебряный, — сказал о них Кай. — Причем староста настоял, чтобы я взял всех троих. Только уж не знаю, какой от них толк, сдается мне, что они и говорить-то не могут. Как и все в деревне, кроме старосты. Ладно. До старух десяток лиг, доберемся за два-три часа. Сладим наш разговор, ребятишек отпустим, а сами дальше пойдем. Велено не обижать, сядем яствовать — угощать, пойдем дальше, провожатых отпустить. Да не удивляться в лесу, если что чудным покажется.

— Да уж чего тут удивляться, — поморщился Эша. — На чащу не коситься, на провожатых не дивиться, с дороги не сходить. А до ветру как?

— На дороге присядешь, — успокоил старика Кай. — Отойдем вперед, подсматривать не станем.

— Да спасибо уж, заранее облегчился, — скорчил гримасу Эша. — Не дырявый мешок, на двадцать лиг терпения хватит.

— Там будет тяжко, — сказала Илалиджа, показывая на чащу.

— Не сомневаюсь, — согласился Кай. — Но о главном никто забывать не должен. Со старухами говорю я. Все остальные молчат.

— Иная старуха десятка стариков может стоить, — заметил Эша.

— Заодно и посмотрим, — сказал Кай и подмигнул приунывшей Теше. — Не вешай нос, девонька. Пусть твои ребятки сами разберутся друг с другом. Девку надо на холодную голову делить.

— Девка не делится, — ответила Теша.

— Девица не делится, а отдается, — причмокнул Эша. — Да ни кому придется, а на кого глаз ложится.

— Вот и примеривайся пока сама с собой, — предложил Кай. — А там дело твое, неволить никто не станет.

— Да уж, — покосилась Теша на чащу. — Такая воля порой выпадает, что и неволиться за счастье.

— Ну, я бы раньше времени не унывал, — ответил зеленоглазый.

— В горах не так страшно, как здесь, — подал голос Усанува. — И в море не так страшно.

— Всё, что за спиной, всегда не так страшно, — согласился Эша. — Конечно, если не гонится за тобой.

Провал в чаще еще издали показался Арме открытой пастью неведомого чудовища. И эта пасть вполне ощутимо захлопнулась, едва деревенская луговина осталась за спиной. Перешагнув границу леса, каждый словно окунулся в заросший тиной деревенский пруд. Сырость стояла в воздухе, паутина свисала пологом, жужжали мухи, в невидимом далеке свистели птицы и мяукали дикие кошки. Деревья, соединившие ветви по краю леса, точно так же выстроились и вдоль дороги. Но если над луговиной, отделявшей лес от деревеньки, поднималось утреннее солнце, то в сплетенном сучьями тоннеле царил сумрак. Ветви соединялись на высоте десятка локтей, образуя высокий, но едва проницаемый для света ход, который явно вел путников не на светлую полянку, усыпанную лесной ягодой. Между тем трое белоголовых проводников дружно вышагивали впереди, словно накатывающий ужас леса их вовсе не касался. Сухие листья и мелкие ветви, устилающие древний путь, разлетались от их босых ног во все стороны. В довершение всего сорванцы начали собирать шишки и сбивать ими пауков, а то и выцеливать в древесных сводах белок.