Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
— С теми, кто уже мертв, ты скоро увидишься, хитрец Эша, — ответила Шиттар и вдруг растворилась, оставив девочку одну.
— Аи! — шагнул к ней Кай, но тут же остановился.
Вокруг ребенка сгустились тени, двинулись вперед, обрели плоть, явь, выстроились светящимся строем и со скрежетом потащили из ножен мечи.
— Старый пень, и ты там? — с ужасом пробормотал Эша.
— Лилай, — захлебнулась в рыданиях Теша. — Лилай!
Их было двенадцать. По двое на каждого. Или как сложится. С обнаженными клинками замерли Мекиш, Тару, Лилай, Вериджа, Тарп, Хас, Хатуас, Кишт. Сжимали в кулаках копья Усанува и Тиджа. Гладил ладонью топорище Течима. Поигрывал тяжелым молотом Шувай.
— Она
— Не верь, — процедила сквозь зубы Илалиджа.
— Еще раз убить их? — крикнул Кай. — Не хочешь ли ты сказать, что один раз мы их уже убили?
— Ты убил, — ответила девочка. — Всех, кого ты взял с собой, ты убил. Или еще убьешь.
— Хватит болтать, — выудил из-за пояса меч Эша. — Тару, старый баран. Если уж у тебя хватило наглости явиться навстречу мне после того, как я оплакал твою могилу, так уж и не взыщи, я добью тебя окончательно!
— Будем сражаться, — сказал Кай и посмотрел на Арму. — Будь осторожна. Все, — повысил он голос, — все будьте осторожны. Я никого не хочу и не хотел терять!
— Да ладно уж, — хихикнула Теша и, крутанув над головой копье Тиджи, прикусила губу. — Лилай! Я иду к тебе.
Это была странная схватка. Двенадцать воинов, вышедшие навстречу шести, были ловки и быстры, как и при жизни. Но глаза их были бесчувственны и не смотрели на противника. Под ноги Арме бросился серый Мекиш. Она с трудом отбила его удар, удивилась стальному скрежету, подпрыгнула, чтобы пропустить еще раз кувыркнувшегося малла, и в следующее мгновение сама покатилась кубарем, потому как почувствовала ветер смерти над головой. Молот Шувая опустился на камень со всей силой. Гранитные брызги полетели во все стороны, и застигнутый ударом Мекиш, которого мейкк лишил половины туловища, вдруг озарился улыбкой спокойствия и разлился той же чернотой, что изливалась из двух фонтанов. Шувай вновь взметнул над головой молот, но Арма уже подсекла ему локоть, увернулась от тяжелого оружия, ткнула великана в гортань, тут же отпрыгнув в сторону, чтобы расплескавшаяся жижа не вымазала и ее. Рядом сидел, скорчившись от боли Шалигай, культя которого укоротилась еще на ладонь. Над ним рассекала мглу копьем Илалиджа, и Вериджи уже не было видно, только Тиджа продолжал скрещивать серое оружие с его оригиналом. Не было видно и Тару, а старик Эша с перекошенным от ярости лицом рубился сразу и с Усанувой и с Течимой. Вот он обратил в черную лужу лами, а вот и кусатару не успел опустить топор, обрушился черным всплеском. Кай, вымазанный по пояс чернотой, срубил Тарпа последним из хиланцев. Вот наконец и Тиджа рассеялся черным, и Илалиджа, покрытая ранами, опустилась на колени, закрыла лицо руками и зарыдала. И Теша все-таки вонзила копье в грудь Лилая и, переступив через грязь, пошла к девочке.
«Она стала выше, — подумала Арма. — Теша стала выше и сильнее».
— Не бойся, — присела мугайка перед Аи. — Мы уже здесь.
— Хорошо, — ответила девочка, вынула руку из-за спины и ударила Тешу в грудь. И тут же перестали бить черные фонтаны. А девочка вдруг изменилась. Стала чуть выше, чуть тоньше. Ее одежда показалась Арме ветхой и старой. Аи, или уже не Аи, отступила на шаг, позволив Теше повалиться на камень, и закружилась и запела — зазвенела колокольчиком и стала стремительно удаляться, как уносимый ветром ночной светляк.
— Аи, — прошептала Арма. — Ишхамай.
Глава 27
ПОДЪЕМ
— Мой
Теша закашлялась, положила руки на рукоять ножа, с удивлением посмотрела на ладони. Кровь слетала с ее пальцев сухими чешуйками.
— Колдовство, — пробормотал Эша. — Это колдовство, зеленоглазый. Нож вошел в сердце, а она жива. Его нельзя трогать.
— Откуда у Аи… Ишхамай мой нож? — продолжал бормотать Кай. — Он же был украден не в этот раз, а в прошлый. Сувана отдал им? Или они убили уже и его? Кто он?
— Тринадцатый сиун? — усмехнулась Илалиджа. — Брось. Кто бы ни был, не он нам нужен, а Хара.
— Она растаяла, — заметила Арма, затягивая новую рану скулящему Шалигаю.
— На, — протянула ей мазь Илалиджа. — Хуже ему уже не станет. Потеряет ли собака четверть хвоста, половину хвоста, три четверти хвоста — она все равно будет бесхвостой собакой. Намажь прямо тряпицу, пропитает и достигнет раны.
— Это не хвост, а рука! — заныл Шалигай.
— Уже не рука, — не согласилась Илалиджа и взяла Тешу за руку. — Идти сможешь?
— Да, — глухо выговорила мугайка.
— Тогда пошли. Поставь ее, Кай. Нам нужно настичь сиуна Хары.
— Она растворилась, — напомнила Арма.
— Пойдем за Ишхамай, — предложила Илалиджа. — Если она заодно с Шиттар, значит, мы найдем обеих.
— Я возьму твой мешок, — сказал Теше Кай.
— Копье? — протянула руку Арма.
— Нет, — процедила сквозь стиснутые зубы Теша. — Копье не дам. Хочу… посмотреть, чем все это закончится. Я могу идти. Это даже не боль, это словно холод. Холод, который расползается корнями по телу. Но я могу идти. Идем.
Они шли еще долго. Когда Эша увидел впереди такие же ворота, как и на входе, он начал уверять, что путь опять длился не менее двенадцати часов, но Кай щелкнул крышкой механизма. Они шли около часа.
— Тут нет времени, — толкнула ворота Илалиджа, и те снова ответили заунывным скрипом.
— Вне этого упокоища начинается ночь, — уверил Илалиджу Кай.
— Выберись отсюда, и мы проверим, — рассмеялась пустотница.
— Хотел бы я знать, как мы это сделаем, — протянул Эша.
Глухая каменная стена начиналась через полсотни шагов после ворот. Дорога подходила к основанию утеса, вздымалась на локоть вверх и иссякала.
— Что это? — не поняла Теша, закашлялась, осторожно касаясь рукояти ножа. — Дорога кончилась?
— Чтобы проверить это, нужно подняться наверх, — заметил Эша.
— Будем искать подъем? — спросила Теша.
— Зачем его искать? — удивилась Илалиджа. — Он перед тобой.
Арма шагнула вперед. Над дорогой были забиты в скалу стальные, тронутые ржавчиной костыли. Кованые гвозди, достойные молота Шувая. Один торчал из стены на высоте в три локтя, другой на высоте в четыре локтя. Двумя локтями выше торчала еще пара. И еще выше. И еще. Костыли уходили вверх беспрерывной полосой, насколько позволяла рассмотреть мгла. Их торцы были расплющены от ударов неведомого скалолаза, но грани оставались острыми.
— Я так все руки порежу, — надул губы Эша. — Мне ж тянуться придется, я не такой высокий, как все.
— А у меня вообще одна рука! — скривился Шалигай.
— Вон. — Арма подняла голову. — В четвертом ряду на одном из костылей полоса черной ткани. Думаю, что это лоскут из платья Шиттар.
— Заманивает? — спросил Кай.
— Ага, — сплюнул Эша. — То растворяется, как призрак, и уносится, куда хочет, то карабкается по костылям? Где здравый смысл?
— Здесь — и здравый смысл? — рассмеялась Илалиджа.