Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
Неожиданно Меченый остановился, но не у выхода, а у одной из дверей. Присел, вытащил что-то из-за пояса, вставил в скважину, сделал одно движение, другое, придержал дверь и медленно, очень медленно потянул ее на себя. Сарлата затаил дыхание. Воистину Меченый был подобен золотому самородку. Да в любом из хранилищ лапани, в сокровищнице любого из родов лежало столько ценностей, что хватило бы и Сарлате, и всей его своре на долгую праздную и счастливую жизнь в богатом особняке где-нибудь на берегу моря. Нет, прежде чем убивать Меченого, нужно очень хорошо подумать. Очень хорошо. А ведь за вот это его умение можно было бы поступиться и каменным ножом! Неужели удастся не только уйти, но и добычу какую прихватить?
Меченый словно услышал мысли Сарлаты. Обернулся, замотал головой,
— На память.
А потом шутя, за секунды расправился с замком на главных дверях, да еще и замкнуть его за собой не забыл.
На внешней галерее развалин было пустынно. Дозорные на ночь уходили наружу, Сарлата знал об этом. Дурной славой пользовались развалины у лапани, которые поклонялись мертвым, чтили ушедших в Пустоту предков. Но то свои мертвые, а то чужие. Да и мертвый мертвому рознь. Слишком много мертвых скопилось в подземельях Асаны, и каких мертвых. Поэтому ночью на развалинах не было никого. Глупцы. Уж кто-кто, а Сарлата знал, что бояться следовало живых.
Под ногами Меченого не хрустнул ни один камешек. Сарлата, вспоминая прежние навыки, на ходу разминая руки, старался не отставать от проводника. Вот за спиной осталась главная галерея, вот мелькнули в проломах костры стражи. Весенний ветер кружил голову. Неужели близится к концу заточение?
Меченый бесшумно поднялся на второй ярус, пригибаясь, чтобы не выдать себя силуэтом, добрался до северной стены, долго смотрел вниз. Потом накинул веревку на выступ стены, скользнул вниз. Когда Сарлата последовал за ним, Меченый сидел над бездыханным телом в одежде стражника. Судя по всему, тот был убит пару часов назад.
«Вот и бывшая опасность», — подумал Сарлата и посмотрел на Меченого. Он не мог разглядеть черт лица проводника, видел только силуэт, но ему показалось, что тот недоумевает.
«Нет, — мотнул головой Меченый, давая знать, что это сделал не он и не его люди, и махнул рукой — не отставай».
Каждый шаг и свежий весенний ветер словно прибавляли Сарлате силы. Вот он скользнул вслед за Меченым под веревочным ограждением, вот миновал одну темную улочку, другую, удивляясь, как Меченый не спотыкается о вынесенную из шатров утварь, в темноте он видит, что ли, и вот наконец блеснул тусклый свет за одним из пологов. Через секунду Сарлата увидел напряженное, тут же расплывшееся в улыбке лицо старого приятеля — Тарха, и поймал уздцы лошади.
— В седла будем садиться за границей города, — прошипел ему на ухо Меченый. — Копыта у лошадок подвязаны тряпьем, уходим на восток.
— Куда ж на восток-то? — обомлел Сарлата. — Тогда уж на юг или на северо-запад, к горам. Вообще надо к Гиме бежать, здесь нас везде достанут. А на востоке верная смерть. Ни колодцев, ничего на полторы сотни лиг. Каменная пустыня!
— Зато искать нас там не будут, — ответил Меченый.
Нет, спорить с Меченым Сарлата не собирался. Если чья-то лошадь хорошо тащит, нечего спорить, надо за стремя хвататься. Пока спорить не собирался. Вот силенок поднакопит, посмотрит, как Тарх себя чувствует, да что за помощник у Меченого, на первый взгляд вроде как мальчишка лет десяти, там и определится, как и когда убивать ловкача. А убивать его придется непременно. И не из-за пустыни, умеючи и из пустыни можно выход найти. Нет, из-за холода опасности, который снова пополз по загривку Сарлаты.
Однако Тарх с помощником Меченого времени зря не теряли. Да и Меченый знал Асану неплохо. Нашел дорогу
Кашель навалился на Сарлату уже на рассвете. Барханы остались позади, где-то в полусотне лиг начались знаменитые Мертвые скалы, куда даже зимой не всякий готов был повернуть коня, кости незадачливых путешественников столетиями лежали под открытым небом. Сарлата правил коня вторым и то и дело оглядывался на помощника Меченого, которым оказался всамделишный малла — с круглым лицом, носом-клубеньком, округлыми бровями и рыжеватым ежиком волос на приплюснутой голове. Малорослый тати даже и не пытался достать до стремян, которых на его лошади вовсе не было. Вместо этого он засовывал сапоги в какие-то самодельные петли, подгибал, считай, что обратно к седлу, но лошадью управлял мастерски. Немало вот таких же круглоголовых Сарлата порубил лично. Сам забирался на последние дубы на западных склонах Восточных Ребер, даже велел как-то прозывать себя маллским бортником. Но тати вряд ли знал об этом, иначе давно бы уже всадил нож в спину врагу — мстительны малла, ой как мстительны. Его вместе с Меченым надо будет прикончить, только бы добраться до логова. Да не сдохнуть. Кашель этот…
Он вдруг начал выворачивать Сарлату наизнанку. Разбойник придержал лошадь, сполз с седла и, упав на колени, начал задыхаться, дохать, плеваться.
— Ничего страшного, — придержал коня Меченый. — Крови нет, значит, все обойдется. Просто действие снадобья закончилось, теперь нужно лечиться по-настоящему. Но первый привал будет лиг через двадцать, так что пока хлебни вот этого. — Он бросил Сарлате фляжку.
— Что тут? — спросил тот.
— Зверская настойка, — усмехнулся Меченый. — Кетская огненная водичка, чеснок, можжевеловая ягода, речная трава. Пей, потом ляжешь на шею коня, пропотеешь на ходу. А там уж и поспишь немного. Часа три у нас будет. Потом пойдем на север. Только закусить сразу надо, а не то глотку обожжешь. Да и что ты ел в последние дни? Мекиш! Брось Сарлате лепешку с сыром.
Сарлата с трудом сел, повернулся к малла, протянул руку и, уже ловя брошенную лепешку, вдруг ухватил взгляд круглоголового карлика.
Тот смотрел на разбойника с ненавистью.
Когда Меченый объявил привал, Сарлата был почти в порядке. Силы возвращались в мощное тело так же, как полнится водой ведро, заброшенное на быстрину. Пожалуй, что через неделю Сарлата смог бы схватиться и с самим Меченым. А через две недели так и вовсе свернуть ему шею. Но стоило ли? Пусть все будет, как должно. Когда после короткой трапезы Мекиш занял место дозорного, а Меченый вместе с Тархом легли спать, Сарлата нащупал языком золотое кольцо, вставленное в щеку во рту, провернул его и раздавил один из черных камешков, оставшихся на ободке. Когда-то меру золота за это кольцо отдал старому шаману. Десять вставок сделал тот ему на кольце да вручил полсотни амулетов, которые Сарлата раздал разбойникам. И вот, считай уже в третий раз, пришла пора воспользоваться древним лапаньским колдовством. На язык хлынула горечь, Сарлата закрыл глаза и почувствовал всех, на ком висели его амулеты. Тарх рядом, еще за три десятка разбойников рассеяны по стойбищам и пастбищам, таятся, как и положено. Этих он собрать не успеет, хотя позвать надо. Но и той дюжины, что, как и велено, продолжала охранять логово, хватит. Точно хватит. Вот они все вместе светятся под веками Сарлаты, как костры лапани. Точно на северо-западе, недалеко от перевала тати и башни старого упрямца Тару, к которому, как понял Сарлата по случайной обмолвке, и собирается отправиться Меченый. Живы и здоровы, значит, будет тебе, Меченый, не слишком приятный сюрприз. Каменного ножа захотелось, ловкач? А не вскрыть ли тебе брюхо тем самым каменным ножом?