Пепел Черных Роз
Шрифт:
«Нет, надо не перечить и довольствоваться тем, что предложит рыцарь. Сила на его стороне, хотя у Гаурта непререкаемый приказ догнать и убить мальчишку».
Он вспомнил лик пославшего его и понял, что даже находясь поодаль не может глядеть в глаза его мысленному образу.
«Какая нелегкая заставила его спешиться, и… добили бы его стрелами сразу, и все!»- он неслышно зарычал на самого себя, но верный конь услышал его и дернулся на месте, недоумевая, почему хозяин не бросает его в атаку.
В общем-то, ход размышлений Гаурта был
Устав Ордена не мог быть нарушен!
Приказ не мог быть изменен!
И если бы один из рыцарей отступил хоть от одного из положений, то об этом не стали бы молчать остальные.
Командир рыцарей не имел права начать схватку без особых на то оснований.
Но он и не хотел оставлять мальчишку на растерзание.
К тому же он просто не любил сахаларов…особенно после Русстрима.
— Ты можешь вызвать убийцу своего брата на поединок, один на один в присутствии незаинтересованной стороны — то есть меня, — словно вынося приговор, печатал слова воин Цитадели. — Пусть то, кто из вас прав, рассудит меч. Я, несмотря на занятость, так уж и быть, стану судьей, ибо представляю здесь, на территориях и границах Ордена, интересы Цитадели и должен следить за установлением мира, порядка и справедливости во всех этих пространствах.
— Черный Рыцарь говорит о мире и справедливости!? — криво ухмыльнулся один из сахаларов и сплюнул на камни, выразив, таким образом, свое отношение к словам воина.
— Ты совершенно верно понял смысл моих слов, о, несдержанный в речах пастух овец и коров! — с издевательски вежливой интонацией ответил воин.
Не обращая внимания на недовольство кочевников, рыцарь спешился и под охраной арбалетов подчиненных, тяжелой поступью подошел к затравленно озиравшемуся юноше, протянув ему свой меч.
— Твоя железка тебе не поможет. Возьми мой меч и докажи, что я правильно поступил, предотвратив твоё убийство.
Их глаза встретились.
«Тигр бережет свою шкуру, человек — имя», — добавил тихо, чтобы его не услышали сахалары, воин Цитадели.
Юноша хотел, было гордо возразить, что он справится с противником и тем, что имеет, но, посмотрев в глаза воину, принял оружие. В серо-зелёных льдинках, блеснувших из узких прорезей шлема, он прочитал если не симпатию, то хотя бы заинтересованность.
Потом он опробовал меч, взмахнув и опустив его. Оружие рыцаря было намного тяжелее, и он покачнулся, но теперь, во всяком случае, он стал не так беззащитен.
— Но это несправедливо! — начал, было, Гаурт, но рыцарь не дал ему закончить.
— Неужели могучий воин Гаурт сочтет для себя почетным сражаться с обессилевшим ребенком, лишенным оружия!
«О!!! Рыцари знали кто он!!!»
Гаурт поежился — может бросить все и уйти, пока не поздно?!!
Рыцарь отошёл к своему коню, нисколько не заботясь о том, что ему пришлось повернуться спиной.
«Хотел бы я знать, зачем мне все
Присутствующие ждали его команды, но он все медлил.
«С Оленями мы не воюем… пока, а мальчишке надо дать шанс!..»
Он еще раз окинул взглядом беглеца, явно не ведавшего, что стал просто причиной для разрешения старинного спора между сахаларами и Цитаделью.
«Убил троих!!! Надо же! Не верится что-то!»
«Раз сумел справиться с тремя, может, разделается и с этим!»
Рыцарь перевел взгляд на сахаларских коней.
«На одном из коней приторочены две головы, а хозяин коня Гаурт был при Русстриме. Если там голова Лидица, то одно это может стать веской причиной для их уничтожения».
Он взглянул вверх на своих патрульных — Гвендила и Ворчуна.
«Мы в состоянии сделать это хоть сейчас. Подождем немного… пусть хоть один из них притронется к луку. На Гвендила можно положиться, но Ворчун обязательно доложит Вождю».
Он взобрался на коня, погладил его по холке и взглянул на ожидавших команды людей Равнин.
«Мальчишку жалко», — подумал он и после недолгого колебания поднял руку. Что значила жизнь этого почти обреченного мальчишки перед желанием еще раз ущемить хвост сахаларскому отродью.
— Начинайте!
Гаурт рванулся к противнику, решив разделаться с ним одним ударом. Его клинок столкнулся с мечом рыцаря и глухо звякнул, встретившись с боевой сталью. Парень отшатнулся, не выдержав сокрушительного удара — и едва не пропустил укол в грудь, оступился — и клинок просвистел перед его лицом.
Сахалар не отличался умением на взгляд наблюдающего за ним рыцаря, но сил у него было предостаточно. Вот юноша не успел уклониться — и меч оставил кровавую просеку на его левой руке. Сахалар побеждал, сознавая это и оттого радостно оскалившись — сородичи подбадривали его криками, рыцарь разочарованно качал головой — в случае победы сахалар имел право претендовать на меч побежденного, а этого никак нельзя было допустить, даже если не принимать в учет баснословную цену орденских мечей.
Бой продолжался, и стало понятно, что закончится он победой сахалара.
Гаурт неожиданно столкнувшись с грамотной защитой, которую было не пробить хоть и сокрушительными, но весьма прямолинейными ударами, решил взять измором и кружил вокруг противника, заставляя того неловко поворачиваться на раненной ноге. Раны от резких движений стали кровоточить сильнее, и теперь юноша двигался все медленнее и неувереннее.
И тут беглец сделал то, на что не пошел бы ни один здравомыслящий боец на его месте. Не заботясь о защите, мальчишка понесся вперед, предоставляя сахалару возможность воспользоваться моментом — тот сделал выпад и… лезвие вошло в грудь!