Пепел феникса
Шрифт:
И прошлой ночью Громов тоже за ней присматривал, с той лишь разницей, что дежурить пришлось не под ее, а под Любашиной дверью. На отдых и сон у него оставалось лишь утро, потому что работу в салоне никто не отменял. Хельга сказала, что тварь выходит на охоту лишь с наступлением темноты, а днем Анюта вне опасности, но кто может знать наверняка?!
«Знать» – вот ключевое слово! Он знает о твари только то, что рассказала Хельга, а рассказала она очень мало. Почему? Потому что ей самой известно далеко не все или потому, что он всего лишь исполнитель, слуга на
Наверное, Громов задремал, потому что крик Анны застал его врасплох, потому что на то, чтобы понять, что происходит, у него ушло катастрофически много времени – несколько драгоценных секунд как минимум.
Анна сидела на тахте, подтянув к подбородку колени. Она смотрела на Громова такими дикими глазами, что первой его мыслью было, что тварь вернулась.
– Что?! – Он обхватил Анну за плечи, то ли затем, чтобы защитить, то ли затем, чтобы успокоить. В ноздри шибанул запах гари. Опять гари… – Анюта, что случилось? – Он развернул ее лицом к себе.
– Мне снился костер. – Ее голос был спокойный, даже какой-то отстраненный, он никак не вязался с расширенными зрачками, мокрыми от слез щеками и вздрагивающими плечами. – Костер, а на нем – я. Больно… – Медленно, очень осторожно, она спустила ноги на пол, и в тусклом рассветном свете Громов увидел самые настоящие ожоги.
Да что же это такое?! Какой из него защитник, если в ее чертовы сны ему нет хода?! Ему нет, а твари есть…
– Сейчас… Анюта, ты потерпи… Где у тебя аптечка?
– На кухне. – Она рассматривала свои обожженные ноги без страха, скорее с отстраненным интересом. – Как такое может быть? Ты знаешь?
Он не знал, поэтому вместо того, чтобы ответить, ушел за мазью.
Картонную коробку с лекарствами Громов нашел в дальнем углу одного из кухонных ящиков, расшвыривая пузырьки и таблетки, выудил бинт и зачем-то зеленку, бросился обратно в комнату. Анюта сидела в той же позе, в которой он ее оставил, но выглядела уже получше, лицо по-прежнему оставалось мертвенно-бледным, но на носу уже проступили веснушки.
– Вот, принес! – Громов зубами разорвал упаковку бинта. – Сейчас перевяжем, а потом я смотаюсь в аптеку, куплю что-нибудь от ожогов.
– Не нужно, все уже прошло. – Анюта посмотрела на свои босые ступни и всхлипнула.
Все прошло – в этом она была права. От ожогов, еще пару минут назад таких страшных и таких реальных, не осталось и следа.
Громов вздохнул, сжал холодные и по-детски маленькие ступни в ладонях, спросил:
– Больше не болит?
– Уже нет. – Она улыбнулась, но как-то не слишком уверенно, натянула на голые коленки футболку, а потом спросила: – Ты не уйдешь?
Кто бы знал, как хотелось Громову ответить, что он останется с ней хоть до самой старости, но сказал он другое:
– Уйду,
– Не нужно, – она мотнула головой, – я сама. Громов, – ее пальцы коснулись его волос, пробежались от макушки к затылку, – ты говорил, что кому-то обещал меня защищать? Кому?
– Это долгая история, я потом обязательно тебе расскажу. – Вранье давалось нелегко, но Хельга не оставила ему выбора. Отсрочка – вот единственное, на что он еще мог рассчитывать. Знать бы еще, сколько у них с Анютой в запасе времени.
Взгляда, брошенного на Анютину руку, хватило, чтобы понять, что времени остается все меньше и меньше. Феникс оживал, наливался цветом, косился на Громова хитрым глазом. Почему именно феникс?..
– Не нужно звонить Гальяно. – Анюта улыбалась храбро и почти искренне. – Ты же сам говоришь, что днем мне нечего бояться.
– Нечего, – он с сожалением выпустил из рук ее уже начавшие согреваться ступни. – А вечером я приду, обещаю.
Выйдя от Анюты, Громов первым делом позвонил Гальяно.
– Магистр черной и белой магии на проводе, – мурлыкнуло в трубке, и по этому довольному мурлыканью сразу стало понятно, что у Гальяно ночь выдалась куда интереснее и приятнее, чем у него.
– Разговор есть, – буркнул Громов, не здороваясь.
– Разговор? Знаешь, это несколько несвоевременно, я занят очень важным делом.
По приглушенному хихиканью, доносящемуся из трубки, Громов примерно представлял, чем таким может быть занят Гальяно, поэтому решил не церемониться:
– Если тебя через час не будет в салоне, я расскажу твоему очень важному делу про ту силиконовую блондинку, с которой ты три месяца регулярно снимал порчу. Приезжай! – рыкнул он и отключил мобильный.
Гальяно переступил порог салона ровно через час. По свежей сорочке и гладковыбритой физиономии было ясно, что друг перед работой успел заскочить к себе, чтобы переодеться. Пижон!
– Кофе будешь? – Громов включил электрочайник.
– Кофе буду, – Гальяно аккуратно повесил на плечики щегольское пальто, – я же по твоей милости даже позавтракать не успел.
– Ну, допустим, позавтракать ты не успел не по моей милости, а по другим причинам, – ухмыльнулся Громов. – Мог бы у своего очень важного дела выпросить что-нибудь на завтрак.
– Не до того было, понимаешь ли! – Гальяно плюхнулся в кресло Громова, возвел глаза к потолку. – Ах, какая же она женщина! – добавил восхищенно. – Сказка, а не женщина!
– Кстати, о сказках, – Громов уселся на кушетку, – расскажи-ка мне в деталях, что там у вас случилось во время спиритического сеанса.
– Опять, что ли?! – Гальяно недовольно поморщился. – Я ж тебе уже рассказывал. Думал, задурю девчонкам голову, проведу сеанс психоанализа и все дела, а тут бац – и сработало заклинание! И главное, сначала-то все так удачно складывалось! Я прямо с первого слова сумел эту твою Анюту поразить в самое сердце.