Пепел и алмаз
Шрифт:
Тележинский пожал плечами.
— Никакая это не шутка. Я недавно встретил Доминика Понинского. Знаете, что он мне сказал? Он только и ждет, когда приедут в Варшаву иностранные дипломаты, чтобы поступить шофером в американское или английское посольство. Здравая мысль. Доминик прекрасно водит машину. Я тоже.
Путятыцкий выпятил нижнюю губу.
— Ну, видишь ли, дорогой… прости меня, но возить английского посла или пана Осубку — это большая разница. Не нужно ударяться в крайности. Давайте здраво смотреть на вещи.
Станевич решила
— Какой вы противный! — воскликнула она и слегка ударила Фреда по руке. — Говорите, как капризный ребенок. Но я уж постараюсь, чтобы вы все-таки уехали и не сделались — постойте, как это называется? — горсоветовским шофером.
— А по-вашему, водить такси в Париже или Лондоне выгодней?
— Какого черта! — разозлился Путятыцкий. — Заладил одно. Ты что, больше ни на что не способен?
— Это единственное, что я умею делать, — резко ответил Фред. — Впрочем, могу быть еще сутенером.
— Любопытно, — насмешливо протянул Путятыцкий. — А еще кем?
— Боюсь, что это все. Так меня воспитали.
Он встал, извинился и отошел от столика. Станевич удивленно подняла брови.
— Что с ним?
— Сумасшедший! — Путятыцкий махнул рукой. — Тележинские все немного психи!
Фред подошел сзади к буфетной стойке. Кристина заметила его и кивнула. Через минуту она подбежала к нему.
— Как дела, Фред? Ты опять здесь? И до сих пор трезвый?
— Как видишь.
— А почему ты такой хмурый?
— Эх, осточертело мне все это!
— Что именно, Фред? Водка?
— Брось. Эта идиотская комедия, бесконечное ожидание неизвестно чего…
Она посмотрела на него внимательно и немного удивленно.
— Я не узнаю тебя, Фред.
Он взял ее за руку.
— Послушай, Кристина, ты умная девушка…
— Спасибо.
— Это не комплимент.
— Тем более спасибо.
— Как по-твоему, это очень глупо, только не смейся, если бы я, например…
— Я не думаю смеяться. Ну?…
— Если бы я стал шофером?
— Нисколько. Ведь ты прекрасно водишь машину.
Фред повеселел.
— Наконец-то услышал умное слово! Ты просто золото!
— Фред! — Она погрозила ему пальцем. — Смотри, опять напьешься, как вчера.
— Не исключено. А ты все-таки золото.
Галдеж у стойки усилился.
— К сожалению, я должна бежать, Фред.
— Подожди минутку. Я здесь со стариками Путятыцкими.
— Да?
— Ну, знаешь, из Хвалибоги.
— Догадываюсь. Настолько я еще ориентируюсь в высших сферах. Ну и что?
— Они очень хотят с тобой познакомиться. Доставь им это удовольствие. Они, конечно, порядочные зануды, но…
— Хорошо. Только немного попозже, ладно?
— Как хочешь.
— Вот Лилька Ганская придет…
— Отлично! Ты всю ночь работаешь?
Кристина замялась.
— Не знаю. Может, освобожусь пораньше.
— Только обязательно подойди к ним.
— Анджей, что это за субъект? — спросил Хелмицкий. —
Анджей видел Тележинского сегодня впервые у Станевич и не запомнил его фамилии.
— Не знаю.
— Как? Он ведь сидит за одним столиком с твоими знакомыми.
— Да, но я понятия не имею, как его фамилия.
Он отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом, допил вино и встал. Мацек недовольно посмотрел на него.
— Уходишь?
— Да, хорошенького понемножку. Ты остаешься?
— Остаюсь. Привет.
В холле была толчея и шум. Те, кто не хотел на всю ночь оставаться в «Монополе», торопились попасть домой до комендантского часа. Анджею пришлось немного подождать, прежде чем он получил на вешалке свое пальто. Вокруг толпились разгоряченные люди, от которых несло табаком и водкой. Когда он надел пальто и уже направился к двери, за его спиной послышался низкий женский голос:
— Уже уходите?
Он обернулся и, увидев Станевич, смутился.
— Да.
— Жаль. Вы даже не подошли к нам поздороваться.
— Мы с товарищем обсуждали разные дела, — неловко оправдывался он.
— Так долго? А вы говорили — пятнадцать минут…
Он промолчал. Станевич очаровательно улыбнулась и скользнула внимательным взглядом по его лицу. А он покраснел, как школьник.
— Какое ужасное столпотворение! — повернувшись к вешалке, сказала она. — Я забыла в пальто портсигар. Но не буду вас задерживать, вы, наверно, спешите?
— Нет, я еще успею.
— Правда?
— Конечно.
Станевич огляделась по сторонам.
— Здесь ужасно скучно, если бы я не была в компании…
Она явно ждала, что он проявит инициативу. Но он этого не сделал, и она, проглотив обиду, засмеялась своим мелодичным низким смехом.
— Нет, не хочу вас задерживать. Идите. — Она протянула ему руку. — Меня будут мучить угрызения со вести, если вы до комендантского часа не попадете домой. Заходите, пожалуйста, ко мне, и не только для того, чтобы увидеться с нашим общим знакомым, хорошо?
Он хотел сказать, что через три дня уезжает из Островца, но в последний момент раздумал и молча поцеловал ей руку.
На улице его охватили сомнения, правильно ли он поступил. Задумавшись, он медленно прошел несколько шагов. Как и всех выходивших из гостиницы, его сразу же обступили оборванные мальчишки, предлагая сигареты и букетики фиалок. Он отогнал их нетерпеливым жестом.
— Купите, пан начальник, купите, — приставал, забегая вперед, самый маленький, пацан лет пяти.
Чтобы отвязаться от него, он достал из кармана деньги, сунул мальчишке в руку и машинально взял влажный букетик. Внезапно он решился, повернул обратно и, расталкивая встречных, вошел в гостиницу. В холле он осмотрелся по сторонам, но Станевич нигде не было. Он постоял еще немного, поискал ее глазами и, вспомнив про фиалки, смял их и сунул в карман пальто. Ругая себя последними словами, он снова вышел на улицу.