Пепел и крылья

Воджик Хельга

– Отличный фокус, – хмыкнула Ашри. – С голоду не умрёте. Выходит, у меня синий и красный.

– Выходит, что так. – Старик положил синий камень на красный. – Азур и Варме. Перекрестье Тирха. Способность изменять время и пространство. Но хаотично. Ведь искры в тебе нет. Нет того дара, что даёт понимание и порядок, как управлять Временем и Материей.

– Но вы же сами сказали, Бездна даёт пламя лишь тем, у кого есть искра. А если бы она всё-таки была у меня?

Водянистые глаза улыбнулись, старик положил сверху жёлтый камень

и накрыл прозрачным:

– Твоё пламя стало бы чёрным. Управление временем и пространством, подчинение их своей воле, открытие и закрытие дверей в Бездну. Упорядоченный хаос. Пламя Гаара, путь дартаутиру.

Ашри задумалась, взяла жёлтое стекло и покрутила в руке. Потом она посмотрела в глаза старика.

– Как у Пожирателя? Чёрная скверна – это всего лишь его вариант силы? И вы думаете, что Пожиратель – это я?

– Возможно, не ты сегодняшняя, а ты будущая. Та, что пробудила искру и научилась управлять силой.

– Бред какой!

Ашри соскочила и, отступив на шаг, почти закричала:

– Зачем мне тогда убивать своих друзей? Если тот, кто владеет пламенем Хаоса, способен создать свой мир, способен сотворить всё что угодно, для чего ему убивать детей и женщин?

– Это мы и пытаемся выяснить, – раздался голос за спиной.

Ашри обернулась. Перед ней стоял Ину. Бровь нахмурена, а рубиновый глаз, казалось, сейчас прожжёт в ней дыру.

– С кем ты говоришь?

– С мастером Арнтару. – Ашри развернулась, но старик уже успел исчезнуть. Маленькие рыбки тоже попрятались. Вместо них на Ашри смотрел огромный вековой карп. – Он только что был здесь!

Ину смерил элвинг долгим изучающим взглядом, и девушке показалось, что Пёс с радостью бы вцепился в её разум, чтобы увидеть то, что было у этого пруда до его прихода. Но аллати не шевельнулся, только холодно ответил:

– Всё, что осталось от учителя Арнтару – это безмолвная рыбина, которая пережила трёх хранителей Башни Силы и не намерена сдаваться. У тебя были раньше подобные видения?

Ашри кивнула, продолжая смотреть на рыбу. Глаза существа были почти как вода, но она могла поклясться, что видит, как в них блестит усмешка.

– Это правда? Про цвета пламени, искру, и что я могу быть тем, кто управляет хаосом, порождая тьму?

– Тьма в каждом из нас, Ашри. Весь вопрос в том, дашь ли ты ей вырваться наружу. И если всё-таки это ты, то мне придётся тебя обезвредить.

– Я буду сопротивляться, – горько усмехнулась элвинг.

– Вот в этом я не уверен. Ну что, готова отправиться в Бездну?

– Нет. Но отправлюсь. Только дай мне день.

– Время слишком дорогой ресурс в нашем положении. На рассвете за тобой и Ключом придёт стража. А сейчас псы проводят тебя белыми коридорами.

За спиной Ину возникло два псоглавых.

«Наверное, стоило спросить Грава о причинах. Вдруг и он видел во мне угрозу. Это бы многое объяснило. Это объяснило бы практически

всё. Если по какой-то причине все эти тхару считают меня порождение Гаара, то понятно желание их изловить, уничтожить и обезвредить. Когда я увижу Клыкаря, я его выслушаю. И попытаюсь понять. Ведь не бывает поздно, пока мы живы».

Ашри бросила последний взгляд на вековую рыбину и отшлифованные временем прозрачные стеклянные камни:

– Тогда стоит поторопиться. Не хочу тратить время на вас и вашу башню.

Эпилог

В тусклом свете лампы сгорбленная фигура Стуриона напоминала горгулью. Но стоило взглянуть в лицо торговца, и сходство улетучивалось. Перед Ашри был старик, полный печали.

– Ты уверена, что нет иного пути? – спросил бист, не особо ожидая ответа.

Ашри присела рядом, хотела было положить руку на плечо старика, но, передумав, опустила.

– Я не знаю, Вэл Сту. Я ни в чём не уверена, кроме того, что любой путь, требующий такой платы – неправильный. Если верить хранителям, только Ключ отомкнёт проход на ту сторону и поможет спасти детей.

Какое-то время они сидели в тишине. Лишь свеча в лампе изредка потрескивала, слизывая прилетавших на свет насекомых, да вскрикивали древесные лягушки, жившие в саду торговца.

– Как они? – спросила элвинг.

– Спят. Знаешь, а я неплох в чтении книжек на ночь, – Стурион крякнул. – Дети есть дети, пока взрослые берегут их от взрослых проблем и ужасов.

– Что читаешь?

– Сказки и легенды Мэйтару. Оказалось, малышам по нраву жуткие истории.

– Пока взрослые берегут их от взрослых проблем и ужасов, – повторила слова торговца Ашри.

Стурион кивнул, дрожащей рукой наполнил кружки давно остывшей лимрой:

– Кстати, кайрин не появлялся.

– Наверное, улетел в Клыки, – элвинг подвигала кружку по столику, но пить не стала. В горле стоял комок, на душе скребли шаати, изо всех сил она старалась сохранять спокойствие, не позволяя внутреннему огню вырваться наружу. – Надеюсь, ему хватит мозгов не возвращаться в Аббарр и навсегда покинуть эти мёртвые пески.

Опять повисла пауза, и тишину заполнили звуки ночи.

– Знаешь, почему Зурри получил своё имя? – заговорил старик. – Азуррит. Южнее Аббарра в пустыне Мэй лежит оазис Азур, где растёт самая сладкая чавуки в мире. И тот, кто видел её цветение, знает, что оазис этот не зелёный, как прочие, а синий, как небо. Тот, кто дал ему имя, явно видел живой Азур.

Ашри молчала.

– Ты ведь не можешь обещать, что вы вернётесь обратно? – спросил Стурион.

Ашри покачала головой.

– И меня ты не желаешь брать? – устало вздохнул старик.