Пепел острога

Самаров Сергей Васильевич

Велемира уговаривать было не надо. Он задержал дыхание, посмотрел себе под ноги, хмуро сосредотачиваясь, потом на выбранную цель и поднял лук с наложенной стрелой. Почти без заметной со стороны натуги, как обычно, тремя пальцами [113] натянул тетиву сразу до мочки уха и прицеливался всего какое-то мгновение, как обычно делают славянские стрельцы, не желающие при прицеливании долго держать тетиву, и этим до дрожи перенапрягать пальцы.

Как тетива сорвалась с пальцев, видно не было – настолько резким было ее движение, что глаз это уловить не мог, но зато все услышали, как звонко и жестко она ударила в защитную костяную пластину на левой руке.

113

Славянские

стрельцы натягивали тетиву средним пальцем, безымянным и мизинцем, тогда как большой и указательный саму стрелу подравнивали и направляли ее перед полетом.

– А ведь попал, – с восторгом и даже в некоторой растерянности сказал Ансгар, первоначально не веривший, что такое может быть. – Я, кажется, видел, как ветки из гнезда полетели.

– Мне тоже так показалось, – довольный, сказал воевода Вихорко. – Значит, есть у нас еще стрельцы с нужной силой в руках и с глазом, которому сокол позавидует. А ты, Далята, жаловался, что перевелись.

Довольно замычал и закивал головой Хаствит, подтверждая попадание.

– Попал, – скромно согласился стрелец. – В левую половину.

– Значит, не перевелись, – сам довольный, согласился кузнец. – Шесть человек до глаза натянуть не смогли. Отказались. Вопрос только в том, сможет ли Велемир долго так стрелять? [114] В обычном бою стрел выпускается немало.

– Если специально руку развивать, можно и большой бой с этим прозором вести… – заметил десятник. – Буду понемногу развивать, но от костяного пока тоже не откажусь. Да и не всегда такая дальность потребна. А если потребна будет, прозор недолго и сменить…

114

Вопрос кузнеца совсем не праздный. Во время испанского похода воины короля франков Карла Великого захватили сарацинский обоз, где везли два десятка дорогих арабских луков. Карл приказал вооружить ими своих лучших лучников. Но в первом же сражении вынужден был от таких луков отказаться, потому что лучники смогли произвести лишь несколько выстрелов и больше оказались не в состоянии натянуть тетиву. Франкские лучники не имели славянской подготовки. Этот эпизод описан одним из приближенных Карла Великого, известным писателем, ученым и политическим деятелем того времени аббатом Алкуином, личностью великой и универсальной, сравнимой разве что с Леонардо да Винчи или с Михаилом Ломоносовым, который советовал Карлу Великому учредить с помощью славянских учителей академию лучного мастерства. Однако этим замыслам сбыться было не дано, поскольку славяне не хотели быть учителями у франков, постоянно захватывающих их земли. Однако славянские стрельцы в походах Карла участвовали. Так, отец Рюрика Новгородского князь бодричей Годослав, заключив с франками союз, вынужден был в войне с аварами выставлять в войске франков свою стрелецкую дружину.

– И то хорошо, – согласился Далята. – А в качестве приза тебе такое вот интересное сооружение на лук. Готлав! Давай…

Дварф-кузнец Хаствит по прежнему отзывался и на имя, которое дал ему когда-то Далята, как и отзывался на слово «гном», более привычное славянскому уху, чем норвежское «дварф». И тут же вытащил из-за спины тонкую, но жесткую и не гнущуюся металлическую подкову великоватого для копыта размера и слишком малой толщины, чтобы удостоиться быть прибитой к копыту. Но форма была похожа. На подкове были нанесены рубленные насечки, а посредине установлена подвижная стрелка в виде маленькой стрелы от того же лука. Но эта стрела могла двигаться только по кругу от своей оси, пересекающей ее посредине.

– Посмотри, – сказал

кузнец. – Крепишь это ровно к центру своего лука. Вот так. Всего двумя креплениями из сухожилий, – и показал, куда и как ставится прицел. – Учти, здесь насечкой отмечены шаги, а не «перестрелы». Начало с пятисот шагов. Это примерно и есть «перестрел», чуть-чуть лишь побольше. Дальше по пятьдесят шагов на каждую насечку… Выставляешь расстояние. Маленькая стрелка запирается на нужном месте и будет тебе точно показывать, куда попадет большая стрела. Не надо самому угол навеса выбирать. Только расстояние прикидываешь и наводишь маленькую стрелку.

– Непривычно это, – сказал десятник. – Но я попробую. Сколько я тебе за все это должен?

– За это воевода платит, – Вихорко несильно хлопнул десятника по плечу. – Воеводе нужны сильные стрельцы и стрелецкая слава.

Велемир возражать не стал. Хотя и большой радости не показал. Он вообще вел себя сдержанно и достойно.

– Значит, Далята, готовь новый прозор, – обращаясь к кузнецу, сказал Вихорко. – А я буду тебе других стрельцов подсылать. На пробу. У нас еще немало парней с крепкими руками и острым глазом. Думаю, завтра-послезавтра не менее десятка найду…

* * *

Во двор, слегка запыхавшись после подъема, потому что поднимался короткой и крутой дорогой от причала, торопливо вошел, быстро передвигая короткие ноги, причальный Хлюп, но искал он не юного конунга, с которым успел уже сдружиться за этот еще не окончившийся день, а дварфа Хаствита, с которым сдружился давно. Нелюди отошли в сторону, и Хлюп что-то зашептал дварфу в ухо. Дварф мычал в ответ, и причальный, кажется, понимал его мычание или снова мысли кузнеца читал.

– Ну что, конунг, – тем временем повернулся Вихорко к Ансгару. – Не забыл мое предложение? Испытаем свои мечи, а заодно и руки на прочность? Места во дворе хватит, и народу не много, здесь не помешает нам никто.

Ансгар до этого как-то несерьезно относился к предложению воеводы и не думал, что тот будет настаивать. Но Вихорко идея пробного поединка нравилась, и он отступать не хотел.

– Я без доспеха, – вяло сказал конунг.

– А разве моя рубаха похожа на кольчугу? – спросил воевода. – Не понимаю, что тебя смущает. Щита у меня, как и у тебя, нет. Мы будем в равных условиях.

В голосе Вихорко, как показалось конунгу, мелькнула насмешка. Со стороны, наверное, выглядело так, будто Ансгар боится показаться неловким бойцом, которого хвалит лишь нелюдь Хлюп, до этого не видевший настоящих бойцов.

– Я привык драться насмерть. Иначе меня просто не учили. Но если ты хочешь, давай попробуем просто, – юноша, решившись, уже не отступал, отстегнул меч от пояса, без сомнения вытащил клинок и передал ножны стрелецкому десятнику.

Вихорко отошел на несколько шагов, тоже отстегнул меч и передал ножны дварфу, все еще занятому разговором с причальным.

– Начнем… – сказал и занял боевую позицию, в отсутствии щита держа меч двумя руками.

Чуть в стороне стоял и с любопытством наблюдал за происходящим кузнец Далята. И словно бы ждал чего-то, но ждал, как Ансгару показалось, с некоторым беспокойством в обычно улыбчивых глазах.

Ансгар, тоже перехватив меч двумя руками, сделав два стремительных шага вперед и в сторону, первым нанес три пробных быстрых удара, которые были легко парированы, но сразу почувствовал, что меч в руках у него словно бы совсем другой – тяжелый и странно неповоротливый, плохо подчиняющийся человеческой воле и разучившийся читать его мысли. По замыслу первые удары должны были быть молниеносными, а они получились просто слабыми. И рукоятка была словно совсем другая, не такая управляемая, как прежде. И руки с этим мечом сейчас справлялись с трудом, словно клинок приобрел дополнительный вес. Ансгар не понимал, что происходит, и ждал прежних ощущений удовольствия от боя. Но эти ощущения не приходили.