Пепел победы
Шрифт:
Граф ответил ей озорной улыбкой.
– Честно говоря, – призналась она после недолгого молчания, – я размышляла об этом не раз… и не без злорадства. Особенно о своем повешении. Я ведь тоже просмотрела запись казни: она нашлась в файлах «Фарнезе».
Воспоминание заставило Хонор непроизвольно поежиться, а лукавый блеск в глазу сменился опасным пламенем гнева.
– Могу себе представить, – продолжила она, – как отреагировали на это мои родители. И Мак с Мирандой… – На мгновение она стиснула зубы. – Тот, кто смонтировал эту гнусную садистскую фальшивку, должен получить свое, и поскольку я понимала, что Пьер и Сен-Жюст очень постараются найти козла отпущения, это значительно скрасило мне
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнул Александер. – Судя по тому, что вы успели нам сообщить, одним козлом дело не обойдется. Последствия будут куда более значительными. Вы хоть понимаете, что совершили самый массовый побег из мест заключения в истории человечества? Скольких вам удалось вызволить? Около четырехсот тысяч?
– Да, с прибытием группы Синтии Гонсальвес число беглецов приблизится к этой цифре, – сказала Хонор.
Адмирал кивнул. Капитан Синтия Гонсальвес покинула систему Цербера задолго до Хонор, но она вывозила людей на транспортах, более медлительных по сравнению с военными кораблями. Их прибытие ожидалось лишь через несколько недель.
– Так или иначе, – сказал граф Белой Гавани, – это самая масштабная единовременная операция по освобождению военнопленных, но даже ее размеры не столь важны в сравнении с тем, откуда вам удалось осуществить побег. От такого удара Госбезопасности не оправиться никогда. Я уж не говорю, что начнется, когда люди вроде Амоса Парнелла расскажут журналистам, кто в действительности виновен в убийстве президента Гарриса…
Граф пожал плечами, и Хонор кивнула. Не приходилось сомневаться в том, что Комитет открытой информации сделает все возможное, дабы дезавуировать разоблачения бывшего главнокомандующего Вооруженными Силами НРХ, однако с учетом железобетонного компромата, извлеченного из компьютеров лагеря «Харон», их ждет непростая задача. Пропагандистам придется убеждать людей в том, что комендант важнейшей в Республике государственной тюрьмы, распинавшийся во время допросов арестованных Законодателей о действительной подоплеке убийства Гарриса и последовавшей резни, просто болтал, сам не зная что и не отвечая за свои слова. Известие же о том, что во главе Комитета общественного спасения, призванного спасти Республику от заговора военных, «организовавших предательское убийство», стоит истинный организатор этого злодеяния, обещало существенно повлиять на межзвездную дипломатию.
– Собственно говоря, – продолжил граф, прервав течение ее мыслей, – независимо от моей радости – и профессиональной, и личной – Хонор ощутила, как он внутренне смутился при слове «личный», – по поводу вашего возвращения, воздействие на боевой дух Альянса будет огромным, во всяком случае в ближайшее время. Откровенно говоря, миледи, мы отчаянно нуждаемся в хороших новостях. Эстер МакКвин, впервые со времени Третьей битвы при Ельцине, удалось заставить нас перейти к обороне, и это привело к росту упаднических настроений, особенно среди гражданского населения. Из чего следует, что ваше появление обрадует все правительства Альянса.
Хонор поежилась. Она понимала, что адмирал прав, но ей не хотелось даже думать о том, что она вновь окажется в центре внимания. Куда лучше было бы спрятаться, забиться в самую глушь, однако леди Харрингтон понимала, что не может позволить себе ничего подобного. Бремя ответственности лежало на ее плечах, и отказаться она не могла. («Даже если, – со смутными чувствами подумала она, – он так и не скажет мне, что там такое кошмарное придумали на Грейсоне».) И кроме того, она прекрасно осознавала важность пропаганды. Ей претила мысль в очередной раз превратиться в агитационную икону – в свое время она уже испила эту чашу до дна, – но ее личными чувствами в данном
– Понимаю, милорд, – сказала она. – Мне противно думать о назойливых репортерах, однако я все понимаю.
– Сочувствую вам, миледи, – отозвался адмирал.
Многим людям желание избежать публичного внимания и поклонения показалось бы по меньшей мере странным, однако Хэмиш Александер верил ей и прекрасно ее понимал. Поэтому Хонор ответила ему благодарной улыбкой.
Граф хотел сказать что-то еще, но, услышав мелодичный звонок, подался вперед и, взглянув в иллюминатор, удовлетворенно кивнул.
– А вот и корабль, который доставит вас на Грейсон, миледи, – объявил он.
Покосившись на собеседника, Хонор перевела взгляд на бортовой иллюминатор. Нимиц, привстав на ее коленях, прижал нос к бронепласту и встопорщил вибриссы, рассматривая дрейфующую в пустоте стальную громаду, обрамленную белыми и зелеными габаритными огнями.
Супердредноут был одним из самых больших военных кораблей, какие ей доводилось видеть. Возможно, подумала она, оценивая опытным взглядом размеры тоннаж, огромные орудийные порты и внушительные импеллерные узлы, он вообще самый большой. Эта мысль была первой. Спустя мгновение Харрингтон отметила необычные очертания кормовой оконечности, и глаза ее сузились.
– Да это же «Медуза»! – вырвалось у нее.
– Можно сказать и так, – согласился граф Белой Гавани. – Правда, построили эту штуковину не мы, а грейсонцы. Они получили рабочие чертежи одновременно с Бюро кораблестроения, но при воплощении проекта в жизнь им не пришлось преодолевать столь мощные бюрократические препоны.
Последнюю фразу он произнес очень сухо, и Хонор вновь отвернулась к иллюминатору, чтобы собеседник не заметил, как искривился ее рот. Она не забыла тот, столь значительный по своим последствиям разговор в библиотеке, не забыла, что тогда некий Хэмиш Александер был одним из решительных противников радикальных нововведений, вроде оснащения супердредноутов подвесками. В то время как именно она присоединилась к авторам рекомендаций, способствовавших окончательному оформлению проекта «Медуза».
– А довелось ли испытать новые системы в бою, милорд? – осведомилась она, как только почувствовала, что может совладать со своим голосом.
– В ограниченном масштабе, – серьезно ответил адмирал, – и они проявили себя именно так, как вы, миледи, предсказывали. У нас их пока не так много, как хотелось бы, но при правильном использовании они потрясающе эффективны. Как и… – тут он покосился на сидевших поодаль младших офицеров, не имевших допуска к сверхсекретной информации, – как и некоторые другие описанные вами в тот вечер новинки.
– Правда? – Хонор обернулась к нему и Хэмиш кивнул.
– Именно так. Пока нам еще не выпало случая испытать эти новинки, включая и новые супердредноуты, в крупных сражениях. Мы хотим по-настоящему задействовать новые системы тогда, когда будем обладать ими в количествах, позволяющих повлиять на стратегическую ситуацию. Преждевременное их обнаружение лишь откроет противнику наши карты и даст ему возможность приспособиться и выработать контрмеры. В настоящий время мы надеемся, что разовые столкновения с новыми видами вооружений не дали аналитикам хевов материала, позволяющего составить четкое представление о том, с чем они столкнулись. По этой же причине мы переправляем корабли новых классов через туннели сети лишь в случаях крайней необходимости: весьма нежелательно, чтобы какой-нибудь «нейтрал», заметив нечто необычное, шепнул об этом в ушко Госбезопасности. Однако скоро мы будем готовы – и не позднее чем через несколько месяцев гражданку секретаря МакКвин и Комитет общественного спасения ожидает весьма неприятный сюрприз.