Пепел победы
Шрифт:
Харкнесс с Тремэйном, обдумав это предложение, нашли его интересным. Конечно, следовало решить проблему интерференции с кормовыми бета-узлами, но самой сложной обещала стать проблема энергообеспечения. При всей фантастической производительности новых ядерных реакторов они не могли вырабатывать энергию, достаточную, чтобы обеспечить в разгар боя потребности в энергии всех узлов «Шрайка», или «Шрайка-Б», с его гразером, равным по потребляемой мощности гразеру линейного крейсера. И энергетическое оружие, и гравистены подпитывались от массивных сверхпроводниковых конденсаторов, и одной из задач бортинженера было следить, чтобы выработанная реактором и не использованная немедленно для других целей энергия шла на подзарядку этих конденсаторов. Добавление к общему числу энергоемких
– Они и правда считают проблему интерференции и деформации клина решенной? – спросил наконец Тремэйн Харкнесса.
– Тим говорит – да, – ответил уоррент-офицер, пожав плечами. – А уж он на этом деле собаку съел. Коммандер Роден, тот больше по части теории и, понятное дело, берет энтузиазмом, ну а Тим, он практик. И в своих разработках не сомневается.
Тремэйн хмыкнул и снова потер нос.
– Ну, а как с питанием?
– Они предлагают приладить два отвода, один к гразерному кольцу, а другой к кольцу носовой стены. Это позволит в случае необходимости откачать энергию от одного из узлов, распределить нагрузку и, таким образом, не перегрузить критически ни один из них.
– Или перегрузить разом оба, – указал Тремэйн.
– Может и так случиться, – кивнул Харкнесс и пожал плечами. – Но, с другой стороны, шкип, если они окажутся в таком дерьме, что им придется опустошить оба конденсатора чтобы прикрыть свою задницу, то энергия для наступательных действий им уже не понадобится.
– Да, старшина, мысль верная, – согласился Тремэйн. – Найдите Больгео, и пусть он тащит ко мне Родена и Полька. Хочу поговорить со всей троицей лично, а потом, наверное, напишу докладную на имя капитана Адиб и адмирала Трумэн. А вам с Больгео тем временем разрешаю начать монтировать опытный образец, используя внутренние ресурсы крыла.
– Уже неплохо, – ухмыльнулся Харкнесс. – Должен признаться, сэр, что больше всего в нашей работе я люблю всякую машинерию. Флот позволяет таким ребятам, как я, вдоволь играть чудесными игрушками, да еще и платит за это. Лучше не бывает, шкип.
– Если вам нравится, то и мне нравится, старшина, – искренне заверил Харкнесса Тремэйн. – Играйте, только не заигрывайтесь. Идея только на словах кажется простой, а сделать это чудовище в железе будет не так-то легко. И если то, что вы склепаете, не заработает, мне предстоит объяснять строгим ребятам из отдела материально-технического снабжения, на что я угробил дорогостоящие детали.
– Не беспокойтесь, сэр, уж если я что-то к чему-то присобачу, то оно у меня непременно зафурычит. А нет, так я отберу у Больгео колоду и не отдам, пока он все не наладит.
Глава 25
– И все это тянется уже не первый месяц, – ворчала на экране стройная смуглая женщина. – Нам до сих пор приходится расхлебывать последствия налета на Занзибар. Только вчера посол халифа встретился с дамой Элейн и снова настаивал на «уточнении» статуса усиленного пикета. На самом деле он выжимает из нее клятву на крови в том, что пикет останется в системе навсегда. Но не в компетенции леди Элейн решать такие вопросы: им следовало связаться напрямую с графом, а не с человеком, занимающим должность заместителя министра. Более того, даже будь у нее полномочия делать политические заявления, герцог ясно дал понять всем в Альянсе, что решения такого рода есть прерогатива военных, так что послу Макарему следовало бы направлять своих атташе не к нам, а в Адмиралтейство.
Контр-адмирал Грейсонского флота Аристид Трикупис (всего три года назад имевший звание капитана второго ранга КФМ) откинулся на кушетке адмиральской каюты корабля Грейсонского космофлота «Исайя Макензи», флагмана Шестьдесят второго дивизиона, и, наслаждаясь бесстыдной роскошью,
– А потом, – с негодованием на лице продолжала она, – некоторые лица – называть имена я пока не стану – стали выпытывать у нас информацию о приватных каналах связи между графом и грейсонцами, причем позволяли себе намеки на негативные последствия, которые обрушатся на постоянный штат министерства при следующей смене правительства, если мы не пойдем навстречу их требованиям. Клянусь, Аристид! – воскликнул Мирдула с неподдельным гневом, – мне хочется выбежать на улицу и разорвать первых трех встречных политиканов на части! Голыми руками!
Услышав эти слова, Трикупис покатился со смеху. И вовсе не потому, что не разделял праведное негодование своей дражайшей половины, вызванное «неназванными лицами», – скорее всего, по его догадке, представителями Высокого Хребта, Декро или графини Нового Киева. Причина заключалась в том, что сам Аристид, в отличие от большинства мантикорцев на грейсонской службе, вовсе не выделялся среди своих грейсонских товарищей высоким ростом, однако Мирдулу, при своих несчастных ста семидесяти, превосходил на целых четырнадцать сантиметров. Неудивительно, что, представив себе это миниатюрное милое создание удушающим политиканов (желательно, по одной штуке в каждой руке), он нашел зрелище весьма забавным.
Строго говоря, Мирдула не имела права делиться такого рода сведениями с кем-либо за пределами своего ведомства, но она пользовалась надежным кодом и пересылала свои письма исключительно с флотскими курьерами. Кроме того, три предвоенных года Аристид провел на Хевене в качестве военного атташе, и его допуск по линии внешней разведки и МИДа оставался в силе.
– Право же, – продолжала Мирдула уже не столь яростно, – не представляю, как граф со всем этим справляется… Мы, конечно, отводим часть неприятностей на себя… И он, конечно, привык ко всему… И как настоящий дипломат будет улыбаться даже тем, кого с удовольствием пристрелил бы… Что ни говори, а если ты приходишься королеве родным дядей, тебя, наверно, с детства осаждают жалобщики и просители. Но это место – настоящий сумасшедший дом, а граф с лордом Александером – все время на острие атаки.
Трикупис хмыкнул: выводы, сделанные им из наблюдений жены, не радовали. Разумеется, отправившись на Грейсон, он выпал из главного потока политической жизни Звездного Королевства, однако догадки Мирдулы, дотошное изучение новостей и аналитические сводки, доводившиеся разведкой ГКФ до всех флаг-офицеров, позволяли ему быть в курсе основных тенденций. Иные из них Аристиду вовсе не нравились.
В период работы с департаментом иностранных дел Трикупису довелось встречаться с графиней Нового Киева, и он вынес из этих встреч не лучшие впечатления. Признавая, что в своих убеждениях она искренна и честна не меньше, чем многие центристы или лоялисты, Аристид отметил для себя ее непоколебимую веру в собственную непогрешимость. Разумеется, ее взгляды были ему совершенно чужды, и это могло сделать предвзятым его отношение к графине Марице, без преувеличений незаурядной женщине, однако слишком уж походила она на служителей инквизиции Старой Земли. Тех самых, которые преследовали своих жертв, объявляли их ведьмами, под пытками добивались признаний, а потом сжигали заживо… и все это с единственной, благой целью – избавить души несчастных грешниц от вечных мучений. Графине были присущи тот же фанатизм и твердая решимость сделать народ счастливым, желает он того или нет.
Наступление хевов способствовало росту популярности графини Марицы среди избирателей – не по причине каких-то ее мудрых действий, но единственно из-за ее последовательной оппозиции правительству, явно – это ж любому дураку ясно – виновному в том, что дела на фронтах идут плохо. Логика была проста: оппозиция выигрывала не потому, что она хороша, но потому, что нынешняя власть, по мнению многих, не справлялась со своими обязанностями. Таким образом, глубокие рейды хевов вылили целый водопад на мельницу оппозиции.