Пепел стихий
Шрифт:
Он обернулся, чтобы снова взглянуть на аббатису. Она шагала уверенно, как и прежде, лицо ее было спокойно. Теперь, благодарение Небесам, идти уже оставалось не так далеко.
Жосс только начал отрешаться от всех тревог, наслаждаясь воображаемой картиной хорошего ужина с одной или двумя кружками вина, когда его душевный мир пошатнулся от непрошеной мысли.
Наставница сказала, что они не убивали Юэна Ашера.
Рыцарь уже знал это, хотя, если бы она призналась в этом преступлении, новость стала бы приятным сюрпризом.
Но она не призналась.
С тихим вздохом Жосс подтянул повыше мешок, висевший на плече. Как бы он ни устал,
Это ужасное дело еще не закончено.
СМЕРТЬ В ЗАЛЕ
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Подняв голову, чтобы ответить на радостные приветствия тех, кто с нетерпением ждал их в аббатстве Хокенли, Элевайз заметила, что позади стайки встревоженных монахинь стояла Калиста.
«О дитя, я непременно должна поговорить с тобой!» — подумала Элевайз, посылая девушке мимолетную улыбку.
— Аббатиса, дорогая, ваш лоб! — причитала сестра Евфимия, одновременно пытаясь добраться до раны и ощупать ее пальцем. — Повязка такая грязная! Вы сию же минуту должны пойти со мной, и я позабочусь о вас!
— Сестра Евфимия, я благодарна вам, но…
— Аббатиса! О аббатиса, ночь, проведенная в лесу, и никакой горячей еды все это время! — сокрушалась сестра Базилия, крепко ухватившись за рукав Элевайз, как будто собираясь собственноручно потащить ее в трапезную и накормить вкусным свежим хлебом и стоявшим на огне тушеным мясом с овощами.
— Аббатиса, мне нужно поговорить с вами наедине, — тихий голос сестры Эмануэль зазвучал возле левого уха Элевайз. — Дело очень срочное…
— Пожалуйста! — не выдержала Элевайз, перекрывая всеобщий гвалт. — Сестры, благодарю вас за встречу и ваше беспокойство. Вы не можете представить, как я рада вновь оказаться среди вас! Все мы в свое время пойдем молиться и воздадим хвалу Господу за его заботу. Итак. — Она стала обращаться к монахиням по очереди: — О моей ране хорошо позаботился сэр Жосс, и боль не очень сильная. Обещаю, что приду к вам в больничный покой и приму вашу помощь, как только смогу. Сестра Базилия, и сэру Жоссу и мне пошла бы на пользу горячая пища. Не будете ли вы так любезны проводить сэра Жосса в трапезную прямо сейчас? Я присоединюсь к вам через некоторое время. Сестра Эмануэль, что за…
Но сестра Эмануэль уже бесшумно ускользнула.
Мысленно пообещав себе найти ее в первую же свободную минутку, Элевайз поймала взгляд сестры Калисты и едва заметным жестом попросила девушку следовать за ней.
С великим облегчением выбравшись из группы суетящихся, преисполненных благих намерений монахинь, аббатиса поспешила в уединение своей собственной маленькой комнаты.
Когда Элевайз и Калиста оказались наедине за плотно закрытой дверью, аббатиса без всяких предисловий начала:
— Я видела твою сестру. С ней все хорошо, и она беременна.
Сестра Калиста прижала руку ко рту.
— Аббатиса, мне так стыдно! — выпалила она, не отнимая руки.
— Стыдно? — Элевайз устроилась поудобнее в своем кресле. — Почему, сестра?
— Что вы должны думать обо всем этом! — воскликнула Калиста. — Ведь Селена — моя сестра, моя плоть и кровь!
Некоторое время Элевайз размышляла.
— Калиста, мы не выбираем семью, в которой нам суждено родиться. Кем бы они ни были, какое бы место ни занимали в жизни, даже к какой вере бы они не принадлежали — поверь
Внезапно на мгновение она словно снова оказалась в лесу. И мудрость веков — женская мудрость — в проницательных глазах Наставницы, кажется, еще раз покорила ее.
«Она не живет с благодатью Святого Божественного света. Но все же…»
«Сейчас я вернулась в аббатство, — твердо сказала аббатиса себе самой — или Наставнице? — Здесь все иначе».
Сестра Калиста терпеливо ждала продолжения, но, похоже, потеряла нить разговора.
Элевайз слабо улыбнулась девушке.
— Все хорошо, — проговорила она.
— О! — Калиста выглядела удивленной, как будто ожидала большего. После паузы она произнесла: — Аббатиса, я больше не увижу Селену.
— Ты не можешь быть в этом уверена, — мягко возразила Элевайз. Без сомнения, все это было очень тяжело для юной девушки. — К тому же Великий лес всего в нескольких шагах от нас!
— Да, но тянется на сотни миль, — отвечала та, — а пути Лесного народа пролегают по всей его длине и ширине.
— И все же… — начала Элевайз.
— Аббатиса, простите, что я перебиваю вас, но дело не в этом. — Калиста нахмурилась, и на ее гладком лбу появились морщинки. — Как это объяснить? — пробормотала она. Потом продолжила: — Раньше вы говорили, мне следует подождать некоторое время, перед тем как дать постоянные обеты.
— Да, — согласилась Элевайз. — Я хотела убедиться, что ты уверена в своем поступке.
Калиста улыбнулась.
— Вы были правы, аббатиса Элевайз. Я думала, что уверена, но ведь этого недостаточно, правда?
— Да.
— Но сейчас все изменилось. — Лицо девушки стало серьезным и сосредоточенным. — Это как будто… это, я думаю… — Она в нерешительности остановилась, собралась с мыслями и продолжила: — Я волновалась из-за Селены. У меня было ощущение, будто какая-то часть меня отделена и обитает в лесу, участвуя во всех делах Селены. Вот почему в тот день я ушла, чтобы найти ее. Мне необходимо было ее увидеть. О, мы были вместе лишь несколько минут — я очень долго искала ее, хотя в действительности она тоже искала меня но этого было достаточно. Я не сказала никому, где я была, только старой доброй Хильде в больничном покое: думала, что смогу незаметно уйти и вернуться до того, как кто-нибудь хватится меня. Я чувствовала, что она нуждается во мне, поверьте. Селена — я говорю о ней! Я чувствовала: ее что-то волнует, тревожит…
Элевайз постаралась успокоить девушку:
— Все это естественно в таких обстоятельствах.
Калиста устремила на аббатису благодарный взгляд.
— Я знала, что вы поймете. Но теперь все изменилось. Она больше не зовет меня. Она счастлива. Она поступила так, как хотела, и теперь ушла от меня. — Это было сказано без всякой жалости к себе. — И это значит, аббатиса, — о, это так чудесно! — это значит, я снова могу быть собой. И я готова.
Мысленно Элевайз повторила про себя эту маленькую речь, произнесенную в спешке, на одном дыхании. Готова. Означает ли это, что она готова принять обеты? Аббатиса подняла глаза на сияющее, необычайно красивое лицо, ставшее еще прекраснее, когда исчезли беспокойство и неопределенность.