Пепел. Бездна. Часть 2
Шрифт:
Он смотрит на меня своими глубоко посаженными невыразительными глазами.
– Ты слишком бледный, Стэн, в тебе нет жизни. Будто кукла, красив, конечно, как девчонка, и мне понравилось трахать тебя, понравилась твоя покорность, твоя беззащитность, я мог убить тебя, а ты полностью мне доверял или же тебя было всё равно, как будто ты уже мёртв. Тебе было больно, Стэн? Мне чертовски сложно поверить, что ты наслаждался моими издевательствами. Но в тебе столько скрытой силы, ты стоишь сейчас передо мной, истекая кровью, не думай, что я не замечаю, что твои штаны пропитаны ей, и спокойно пьёшь кофе, от которого тебя, по всей видимости, тошнит. Так, кто ты такой Стэн? И что ты хочешь от меня?
– Можно считать меня призраком, я хочу убивать вместе с тобой.
Он ухмыляется, но выражение его лица изменилось, это сложно не подметить.
– Убивать? Боюсь, ты даже пушку удержать не сможешь, но я могу согласиться, что ты будешь полезен в качестве приманки для шавок. Твой беззащитный болезненный вид обманчиво притягателен. Я не люблю напарников, Стэн, как правило, они редкостные трусы и
– Да, но я не твой Винс, и я не хочу делать это ради денег, я хочу наблюдать за тем, как ты убиваешь их, гасишь надежду в их глазах.
Лиам раскатисто смеётся, содрогая затхлое пространство.
– Да, ты псих, приятель, самый настоящий, мать его, псих!
– он закуривает, - И мне это нравится! Пойдём, я угощу тебя стейком с кровью, а потом мы немного тебя подлатаем, есть у меня один знакомый, кому я иногда продаю органы, дельный врач. Только помни, я внимательно слежу за тобой, и если вздумаешь хоть что-то выкинуть, я вмиг тебя на части порежу, уяснил?
– Зачем мне это надо? Я не хочу, чтобы твой врач задавал вопросы.
– Он не будет, поверь мне, я не позволю, - он улыбается своим оскалом оборотня, от которого бросает в холодный пот.
Держись, Эван, тебе нужны силы, ничего не бойся … Главное, не подохни …
45.
Я Джейсон Рэйн и мне надо сосредоточиться. С тех пор, как я превратился в человека из подонка, прошло не так много времени, но я успел забросить работу, и она накопилась. Заказчики негодуют, требуя оплаченного продвижения их порно-сайтов, а я вторые сутки пялюсь в монитор и просто слушаю музыку. В тот день я позвонил танцовщице по имени Энн, в надежде, что её странная манера слушать мою чушь поможет мне избавиться от гнева. Но я ошибался, вместо того, чтобы выслушать меня, эта покалеченная балерина начала снова расспрашивать меня о моём прошлом, вернее о том его отрезке, о котором мне бы не хотелось вспоминать. Я устал говорить об Эване, устал думать о нём, устал от понимания того факта, что сколько бы времени ни прошло, он всё равно будет напоминать о себе приторным запахом могильного тлена. Я не могу нормально есть, спать, трахаться, я даже дышать не могу нормально. Почему ты не отпускаешь меня? Вот появился Ники, что сделал я? Я сделал всё, чтобы избавиться от него, мечась в своём сознании в ужасе от того, что стал привязываться к нему. Что в этом такого? Что такого в том, чтобы быть человеком, чтобы любить? В том, чтобы скучать, тосковать и быть слабым? Спасибо тебе, Эван, ты не отпускаешь меня, навсегда засел в моей голове, следуешь за мной призраком, и вот я это я, но настоящий ли? Всех гоню прочь, но меня уже тошнит от того кладбища! Потому что я живой, мать его так, хочу я этого или нет, я живой, дышу, чувствую, страдаю и ненавижу! И эта Энн с её вопросами, с её щупальцами в остатках моей души. О, Боже, Боже, я циничная тварь! Настолько ли циничная? О, Боже, я не позволю себе влюбиться, не позволю даже подобную мысль, я же потеряю независимость, я уже не буду хладнокровным оборотнем! Кого я обманываю, я испытываю угрызения совести, когда совершаю очередной подлый и бездушный поступок. И я не могу работать, не могу! Мысли, надоедливые, как рой мух, лезут в голову, облепляют мозг. Эван, ну, что мне ещё сделать, чтобы ты отпустил меня? Что? Я повзрослел, отомстил, сохранил о тебе память, почему ты до сих пор держишь меня? Ты хочешь, чтобы я сдох? Тебе ЭТО надо? Чтобы я вечно оберегал крупицы воспоминаний и твой образ? Люди годами проверяют свои чувства и расстаются врагами после двадцати лет идеального брака, у них есть общие дети, родственники и привычки, а мы? Кем мы были? Просто молодые любовники, страсть, секс, максимализм? Я убеждаю себя, уговариваю… Но, твою ж мать, так по тебе тоскую! Я даже в Ники вложил часть тебя, и слова о том, что его могут травить, нарисовали в моей голове тебя, будто я мог что-то изменить, будто это могло кого-то спасти. Я виноват, каюсь, ты мог остаться со своей блондиночкой, а я решил, что ты мой. Теперь ты мёртв, и с каждым днём всё мертвее и дальше. Я ненавижу тебя, Эван! Так же отчаянно, как и люблю! Я псих? Несомненно. Надеюсь, ты сейчас смотришь на меня и сожалеешь, что так рвёшь на части. Кто я теперь? К чёрту, я не могу работать, слышу только голос безумной балерины. Что ей надо? Пусть приходит и отрезает от меня кусок, нахрена вытаскивать из меня душу? Это бред! Пойду прогуляюсь, выпью, отдохну. Мне надо побыть с самим собой наедине, надо заставить эти мысли заснуть летаргией в моей голове… навсегда…
Одеваюсь и выхожу на улицу. Я бы мог позвать Сиенну или Келли, или любую из тех, чей телефон я всё-таки записал, но мне не нужна компания. Иду в свой любимый клуб, сегодня там громкая музыка и таблетка экстази на языке, всю ночь будут безумные танцы в полусознательном состоянии, много девушек рядом и смех, главное, что они не знают моего имени, и не узнают, сегодня все для меня лишь серая масса без имён, пола и отличительных признаков. Я чувствую прилив сил, сон, как
– Что ты тут делаешь?
– рычу сквозь зубы. Я невероятно зол, но при этом отмечаю, как он красив, как блестят его глаза в этом призрачном свете.
– Тебе какое дело? Ты уже наигрался, ищи себе новую игрушку, как хочу, так и развлекаюсь!
– он смотрит нагло и вызывающе, пытается пойти, но я удерживаю его.
– Какие-то проблемы?
– голос из-за спины звучит спокойно, но настойчиво.
Я оборачиваюсь. Это тот мужчина в чёрном пиджаке и сединой на висках с плотно сомкнутыми губами.
– Он ещё совсем мальчишка, несовершеннолетний, ему нельзя находиться здесь.
– Тебе, что до этого?
– тип начинает меня раздражать ещё сильнее. Я ухмыляюсь.
– Ничего, а вот директору заведения не понравится, что у него могут быть неприятности из-за подобных посетителей.
– Я директор этого клуба, и мне похеру на неприятности, вали приятель, пока я силой не вышвырнул тебя отсюда. Он пришёл ко мне!
Я в изумлении, смотрю на Ники, он растерян, куда-то подевалась вся его уверенность и высокомерие. Опускает глаза в пол, прикусывая нижнюю губу.
– Хм, вот как, ну, ладно. Я уйду. Ники, я дал тебе шанс изменить свою жизнь, потому что не хотел, чтобы ты стал похож на меня, а что делаешь ты? Трахаешься с каким-то престарелым толстопузом? Я был о тебе лучшего мнения!
– Всё, достаточно!
– мужик хватает меня за плечо, я вырываюсь.
– Ещё раз тронешь меня, и я отрежу тебе яйца!
– отпускаю Ники и спешно иду через клуб к выходу, спиной чувствуя взгляд на себе. Меня всего трясёт от злости. Что меня так задело? Разве мне не должно быть всё равно? Разве он не просто очередное развлечение? Попадаю на улицу и сразу же прикуриваю. Мне надо успокоиться, сердце колотиться в груди, я стараюсь унять свой гнев, но это так сложно. Медленно иду в сторону дороги, чтобы поймать такси.
– Джей!
– узнаю этот голос, - Постой!
– Ники догоняет меня. Я стараюсь изобразить безразличие, но внутри всё кипит.
– Прошу, не уходи вот так!
– Как?
– я останавливаюсь и смотрю на него, бледный, красивый, молодой, растерянный и взволнованный. В голове мелькают куски того, чем мы обычно занимались с ним, это наваждение, это наркотики.
– Я не хочу, чтобы ты думал, что то, что я чувствовал к тебе, было несерьёзным. Это не так.
– Я вижу, ага! Что ты чувствовал, придурок? Что ты вообще знаешь о чувствах? Твои детские игры меня достали, ты специально приперёся в этот клуб, чтобы я увидел тебя и директора вместе? Что ты о себе возомнил? Думаешь, можешь портить мне жизнь? Корчить из себя взрослого? Тот мужик просто сделает с тобой тоже самое, что и я, и выкинет!
– Так же, как и ты!
Это взрыв, это ярость, это ненависть, мне хочется ударить его, но почему, он же, по сути, прав?
– Да, я спас тебя от этой бездны, спас от проклятого пути, по которому иду сам! Включи свои мозги, ты, малолетнее, тупое создание!
– Ты ревнуешь?
– Его глаза такие большие, такие красивые, он снова вызывающе смотрит на меня, он уверен в себе, чёрт, как же он хорош!
– Всё, я пошёл, - отворачиваюсь, но он хватает за руку, и что за наглость, целует меня. Я не знаю, почему, но уже не могу остановиться, и мне кажется, мы снова падаем туда, в бездну, откуда нет спасения. Как в фильме ужасов: вся эта ночь, и уличные собаки, и фонари, и холодное такси с бесконечными поцелуями на заднем сиденье. Кадры, только кадры и вспышки, нет целой картины, но внутри зародилось что-то другое, это моё, это принадлежит мне всецело, вся красота и невинность, и я отнимаю уверенность, отнимаю его силы. И Ники такой же послушный, такой же тёплый и молчаливый. Мне не надо, чтобы он что-то говорил. Мне так хорошо, и чёрта-с два я отдам его снова, идут все на хрен, и мамаша его, и тот директор клуба! Как же я скучал! Оказывается, я так скучал по нему! На мгновение, мне мерещится, что это Эван рядом, он улыбается мне застенчиво и мило, как в прошлом, излучая этот искренний свет, но он же мёртв?! Эван моментально превращается в пепел, рассыпаясь в моих руках, и я подскакиваю на кровати! Это сон. Но Ники не иллюзия, он мирно спит рядом, слава Богу, я так рад, не хотелось бы этого показывать, но я не в силах сдержать улыбку. Глажу его по волосам. Я отпущу прошлое, я заставлю мёртвого Эвана замолчать в моей голове, я должен жить, тем более, теперь есть ради кого…