Пепел
Шрифт:
– Да, - вспомнил он и открыл саквояж.
– Это в холодильник. Только не в морозилку.
– Хорошо.
– Не переставая улыбаться, она взяла пакет с загривком.
Завыли двигатели, самолет вырулил на взлетную полосу.
За первую половину полета молодой человек прочел брошюру "Квантовый процессор", съел салат "Цезарь", картофельную запеканку, фруктовый десерт, мороженое с миндалем, выпил 2 чашки чая с лимоном, три рюмки водки, стакан яблочного сока.
Через четыре часа
В полночь он приземлился на Окинаве.
К трапу подъехала белая машина с чернокожим водителем. Молодой человек шагнул на трап, вдохнул влажный и тяжелый ночной воздух и громко произнес:
– Комбанва!*
Спустился, сел на заднее сиденье машины, бросил саквояж рядом.
Через полчаса езды вдоль побережья они подъехали к большим белым воротам. Ворота открылись.
Поехали по отличной дороге через ночной тропический лес. Не слишком скоро он раздвинулся, оборвался; в темноте плавно расстелилось огромное поле для гольфа, сверкнул подсвеченный бассейн, и в окружении кустов, подстриженных в форме шаров и конусов, выплыла белая вилла, изумительно красиво подсвеченная голубым. Машина подъехала к заднему входу, и сразу же из двери выбежал полный повар Ваня в белоснежном халате, переднике и колпаке.
– Володь, ну чего ж так долго?
Молодой человек вылез из машины.
– Все по расписанию.
– Уже начинается! Давай, давай...
– протянул большие руки повар.
Володя раскрыл саквояж.
Повар выхватил из него пакет с загривком и побежал на кухню. Она была большой. Здесь работали еще три повара в колпаках: Сеня помешивал суп на плите, Толя, присев у открытой печи, поливал соком жаркое, кореец Юра крутил мороженое.
– Володьку только за смертью посылать...
– пробормотал Ваня, вынимая загривок из пакета и шмякая его на деревянную доску.
– Опять, наверно, через Китай летели.
– Юра лизнул ложку.
– Сень, а где тонкий?
– поискал глазами Ваня.
– На моем, - ответил Толя, не оборачиваясь. Ваня взял с его стола длинный тонкий нож для нарезания ростбифа.
– Засвети кусман.
– Сеня снял кастрюлю с плиты, стал переливать в фарфоровую супницу.
– Voila!
– показал ему загривок Ваня и стал ловко нарезать его тончайшими пластами и раскладывать на большом блюде.
– Ты отжимать не будешь?
– Толя вынул из печи шипящий кусок мяса.
– С кровью, чудак...
– резал Ваня.
– Карпаччо обычно без крови.
– Так то - обычно, Толик...
– Ну, чего, несем?
– Не гони лошадей...
– Босс слюной исходит.
– И последний штрих, как говорил Пикассо.
– Ваня настрогал пармезан над блюдом
– Вперед, кони Исламбека!
Повара понесли свои произведения.
Впереди шел Ваня с карпаччо, затем Сеня с супом, потом Толя с жарким и Юра с мороженым. Через холл они вышли к белым дверям гостиной. Возле двери стоял чернокожий церемониймейстер в изумрудно-зеленом обтяжном камзоле, белых перчатках, с серебряным жезлом в руке.
Повара встали в ряд и остановились.
Церемониймейстер распахнул двери, шагнул в большой белый зал, освещенный десятками свечей, и на чистейшем русском объявил:
– Трапеза для господина нашего!
Повара шагнули следом.
В зале не было никакой мебели. Большое окно смотрело на ночной океан. Посередине главной стены в овальном углублении возвышалась золотая фигура полноватого человека в очках и в европейском костюме. Подножие фигуры украшали живые цветы. Прямо возле золотых ботинок два черных дракона оплетали белый нефритовый шар.
На полу в центре зала ловило отражения свечей широкое и толстое бронзовое блюдо. В зале пахло благовониями.
Повара медленно поклонились изваянию, подошли к блюду, встали вкруг него, опустились на колени и осторожно поставили свои произведения на блюдо. Помолчав, они встали с колен.
– Карпаччо из загривка Погребца, - произнес Ваня.
– Суп панадель из половых органов Алексея Морозова, - произнес Сеня.
– Окорок Виталия Баращенко под грибным соусом, - произнес Толя.
– Мороженое из спермы Ильи Радушкевича, - произнес Юра.
Постояв немного, они наклонились, ловко вывалили еду на бронзовое блюдо и с пустой посудой в руках вышли из зала.
Двери за ними бесшумно затворились.
Зазвучала органная музыка.
Из потолка выдвинулся белый раструб, опустился и завис над блюдом. Из сотен микроскопических отверстий в блюде вырвались голубоватые языки газового пламени. Еда стала гореть. Дым бесшумно засасывался в раструб.
Через час еда на блюде превратилась в пепел.
Пламя погасло. Музыка стихла. Раструб втянулся в потолок.
В зал вошел церемониймейстер. Он был без жезла и в обычном белом африканском халате. В руке он держал медный совок. Опустившись на корточки перед блюдом, он сгреб пепел совком, подошел к золотой фигуре, поклонился, осторожно снял золотую голову. Внутри фигура была полой и наполовину полной пепла. Церемониймейстер всыпал пепел в шейное отверстие, водрузил голову на прежнее место, поклонился и вышел.
– ---------------------------------------------------------------------
* добрый вечер (яп.)