Пепельная маска мести
Шрифт:
Точнее, она была бы заманчивой для любого мужчины. Эд понял, что вообще потерялся в догадках – для кого это всё? Амши соблазняют юного дьера? Или кто-нибудь, не зная, что Нейтана сейчас в городе нет, пытается его как-то скомпрометировать?
Или… «Иногда надо проще, так говорят!» – прозвучало в голове Эдвина низким и приятным женским голосом. Рава, кажется, и тут была права, хотя понятия об этом не имела.
Эта женщина всего-навсего пришла к Нейтану, а Эд строил глупые и совершенно лишние версии. Интересно лишь, был ли у неё ключ или она умела
В любом случае, он не увидел ни всплесков, ни блеска, ни характерного дрожания воздуха. А оружие в полупрозрачном светлом одеянии спрятать было невозможно. Поэтому Эдвин обогнул дом и отворил входную дверь так, чтобы было слышно: кто-то пришёл.
– Нейт! – бросилась навстречу прелестница.
От неё сильно пахло вином и духами. В Эдвина уперлись упругие груди, а сладкие губы непременно прижались бы к его губам, если б он не успел выставить вперёд руки и аккуратно отодвинуть девушку от себя. Стало очень неловко. Нейтан как-то позабыл предупредить о том, что у него могут быть подобные гостьи? Или же и сам о них понятия не имел?
– Э… простите, мейсс, но вынужден вас огорчить: я не он, – сдержанно сказал Эдвин.
– Ох, – без особого испуга сказала девушка. – А вы его сын? От этой, как её… Сколли, да?
Ещё и какая-то Сколли, от которой у Нейта, оказывается, может быть взрослый сын. Час от часу не легче! Наставник никогда о таком не рассказывал, а ведь часто болтал с Эдмундой! Но взрослый сын – это никак не меньше восемнадцати, а то и двадцати лет…
– Нет. Я сослуживец. Мы вместе работаем. Пока я не нашёл себе жильё, мак Хэрриган разрешил занять одну из его комнат в этом доме, – пояснил Эд. – Меня зовут Эд Эдвертон.
– Складненько тебя зовут! А я Лотти, – девушка протянула ладошку, предлагая более сдержанное приветствие взамен объятий и поцелуя. – В борделе меня зовут Шалуньей.
Она потянулась, демонстрируя прелестное тело, и спросила:
– Так Нейт придёт позже? Ты же найдешь, куда убраться хотя бы на несколько часов?
Краска поневоле бросилась Эдвину в лицо, и он с трудом промямлил, что Нейтан приедет через два-три дня, так что ей, Шалунье, лучше уйти.
– Ну вот, а я купила ужин, – огорчилась девушка. – Может, посидим тут вдвоем? За ночь я, конечно, беру не так уж мало, но ты друг Нейтана – тебе будет скидка.
– А можно мы просто поужинаем вместе, и всё? – осторожно потрогав челюсть, спросил Эдвин.
Ушиб не болел, но отёк был изрядный, и, наверное, всё-таки стоило ещё раз приложить пакет со льдом. А потом улечься спать. Не забыв перед сном вместо молитвы поругать незадачливого Нейта, разумеется!
– Просто я устал на службе, получил небольшую травму, – тут он показал на подбородок, – и хочу лечь спать. Тем более, мне не хочется вступать… с вами в отношения. Вы подруга Нейтана.
– Подруга! – смеясь, воскликнула Шалунья.
– В этом доме вы явно не в качестве проститутки, – заметил Эд, и сияющие глаза девушки поугасли.
– У нас не любят это слово, – сказала она довольно
– Постойте, – сказал Эд, – и извините. Хотите, я заплачу за ужин. Вы ведь потратились…
Шалунья обиделась ещё больше.
– Скажите Нейту, Эд Эдвертон, что он не умеет выбирать друзей, – воскликнула она, забирая, однако, со стола кувшин. – Я ухожу! Можете всё съесть сами, надеюсь, совесть будет грызть вас. Да, за каждый кусочек отдельно и за все вместе!
– Лотти, ну постойте же, – сам не зная, зачем, Эдвин ухватил девушку за округлый локоток. – Просто поужинайте со мною, отдохните. Можете… переночевать в комнате Нейтана. Если вам так важно, я оплачу ночь.
– А почему вы оплатите мне ночь без меня? – удивилась Шалунья.
– Потому что вы друг Нейтана. И я его друг.
– Я принесла Нейтану его любимые котлетки из галапоги, овощной салат и воздушный торт, – сказала она. – Вы едите галапогу?
Эд понятия не имел, что такое галапога, но кивнул: мей Нола говорила, что перемолотое мясо есть можно, а котлеты вроде как делают из всякого мяса. В итоге оказалось, что это птица, жирная и нежная, судя по фаршу из неё. И всё-таки больная челюсть устала жевать довольно быстро.
Беседа за ужином не очень-то ладилась. Шалунья, хоть и простила неуклюжего дьера, всё-таки избегала теперь с ним болтать.
– Простите, что испортил вам вечер, – сказал Эдвин, когда они отодвинули тарелки.
– На самом деле я нагрянула внезапно, так что чего жалеть, – пожала плечами Шалунья. – А Нейтана, значит, ещё пару дней не будет?
– Не будет, – покачал головой Эд.
– А связь у вас с ним есть, мейстр Эдвертон?
– Если будет очень надо, то свяжемся, – не вполне уверенно ответил Эд.
– Передайте ему тогда, – девушка вдруг стала очень серьёзной, – а то он просил о всяком подозрительном говорить… Передайте, что к хозяйке сегодня приходил страшный человек. Спрашивал редкий товар.
– Это какой же? – удивился Эд.
– А какой у нас, девочек, товар не залёживается? – девушка подмигнула, но будто бы скорее по привычке, чем из желания сказать какую-то сальность. – Спрашивал, не бывает ли у нас девственниц, сулил большие деньги за нетронутую барышню.
– У вас… такое бывает? – дрогнувшим голосом спросил Эд.
Конечно, слушать такое было неприятно – как ножом по протезу, честное слово.
– У нас бывает. Вам пора привыкнуть, мейстр Эдвертон, что продать можно всё, а уж если это для кого-то удовольствие, то цену можно задрать вдесятеро.
Эд заметил, что, когда Лотти перестаёт гримасничать и жеманиться, всё мягкое и приторное с её личика пропадает напрочь. Оно становится угловатым и не слишком симпатичным. Оставалось только догадываться, что связывало с этой девушкой Нейтана – или надеяться на внезапную и необременительную связь. Но сейчас важнее было другое. Эдвин вытащил из кармана мундира сложенный в несколько раз листок, на котором мей Нола вчера запечатлела портрет мертвителя, и показал Шалунье.