Per aspera ad astra II B

Чугунов Николай

— По-моему, тех, у кого вы меня забрали, это не остановило, — Гарин невольно поежился, припоминая заледенелые трупы охранников.

— Нас тоже не останавливает. Только надо соблюдать осторожность — если перегорит что из пришельской электроники, будут разбираться. А нам это не надо, у нас другая цель.

— Какая? — гном, услышав, что ему все-таки будут помогать, позволил себе чуток расслабиться.

Собеседник задумался. Судя по всему, он так и не решил, можно ли доверять незваным гостям, или нет.

— Ладно, ты, все-таки, свой — пусть и не с Керналла. Меня зовут Торин, я — старший из Орт-Талларов. Не

пытайся меня вспомнить, мы никогда не виделись. Я — младший сын Торега, твоего дяди.

Гарин нервно сглотнул. Он знал, что пять лет оккупации изрядно проредили гномов, но не представлял, что настолько.

— А где… остальные?

Лицо палача исказила гримаса ненависти — всего на секунду, но для Гарина этого оказалось достаточно.

— У меня — трое. У сестер — четверо и двое. У твоего брата — один… выжил. Вот и все, собственно.

Гном сглотнул еще раз.

— Что я могу сделать? Все, что в моих силах…

— Еду — в первую очередь. Впрочем, ты и так сообразил. Еда у нас — самое ценное, что бы ни говорил Совет. Раньше за порядком следили пришельцы — и довольно неплохо, к слову. Временами, конечно, они вели себя как форменные свиньи, но в их действиях, по меньшей мере, была система. То, что происходит сейчас, можно назвать одним словом — беспредел. Любой, кто нацепил повязку и обзавелся арбалетом, считает себя настоящим змагаром и героем Восстания, и на основании этого берет все, что хочет — «на благо Свободы», разумеется. Тех, кто пытается возражать, забирают в Каземат — бывшую крепость пришельцев. Оттуда еще никто не вернулся.

— Я догадываюсь, что это значит, — мрачно отозвался Гарин. Конечно, будь Каземат человеческой тюрьмой, надежды бы не оставалось вовсе, но, к счастью, там обитали гномы. Скорее всего, их загнали в шахты, чтоб они неустанным трудом укрепляли экономическое благосостояние Керналла.

— Я тоже, — горько отозвался Торин.

— Ладно, разберемся, — Гарин медленно прошелся по камере, ощущая в теле приятное томление — так с ним бывало всегда перед по-настоящему серьезным делом. — Когда ты последний раз говорил с Нал-Талларами?

— Никогда, — Торин недоуменно покачал головой. — Они же на севере живут, а пришельцы ввели пропускной режим — без него даже за границу поселка не выйдешь. Да и работать надо: нет нормы — нет пайка, и крутись как хочешь.

— А с Дир-Талларами? Мы же в Атридимарте, так?

— Еще в начале оккупации они попытались сопротивляться. Выжившие ушли в змагары. Больше я их не видел.

— У тебя есть… — Гарин задумался, будет ли слово «верный» уместным в данном случае, — есть хорошие друзья среди змагаров?

— Те двое, которые тебя вытащили с базы «Синих Жупанов». Надежные ребята.

— Надо с ними поговорить.

— Зачем? — Торин кинул на незваного гостя подозрительный взгляд.

— Пора действовать. Я расскажу, как.

* * *

Удар по Тартелю оказался куда менее эффективен, чем рассчитывала Флигг — превратив городок в кучу пепла, бомбы уничтожили едва ли половину армии вторжения. Покойный король, составляя план кампании, учитывал возможность удара по скопившимся войскам, и разделил свою армию на три части. Первая группа, состоящая почти сплошь из бывших каторжников, недорогих наемников и гоблинов, должна была принять на себя первый, самый сокрушительный удар пришельцев.

Вторая группа размещалась южнее — с таким расчетом, чтобы засланные в тыл противника диверсионнные группы расчистили ей путь прямо к Орбитару. Третья размещалась на Дарамских островах, на расстоянии полудневного перехода от Дилигарта — чтобы как только гномы согласятся, сразу направить им пятнадцать тысяч отборных миротворцев. В крайнем случае, если подгорники так и не поймут своей выгоды, десант высадится без разрешения — но с теми же целями.

— Далеко еще до Орбитара? — маршал Глезье нервно окинул взглядом белесый горизонт, ожидая ежеминутного появления пришельских штурмовиков. Снайперские группы отстреляли всю дичь в округе, от соколов до куропаток, но никто не мог дать гарантии, что истребить удалось действительно все. Особый приказ короля запрещал пользоваться магией вплоть до момента штурма, и потому не имелось никакой возможности проверить результаты охоты.

— Три ночных перехода, монсир, — оруженосец отвесил почтительный поклон, стараясь не смотреть на истекающего потом рыцаря. Приличия требовали от того в любую жару таскать фамильный доспех, что тот и проделывал — в который раз давая себе слово после окончания кампании изменить эту нелепую традицию раз и навсегда.

— Проклятье, — сидение в тесных душных палатках, раскрашенных в цвет выгоревшей степи, оказалось чрезвычайно утомительным — тем более, что уснуть в такую жару удавалось единицам, а идти приходилось по ночам. Впрочем, приказ короля был исключительно детальным, в том числе регламентируя и наказание для выживших в случае провала. — Сколько осталось до заката?

— Три часа. До выхода — четыре.

Маршал вздохнул. Ему отчаянно хотелось пить и умыться — но, увы, ни то, ни другое было невозможно. Воды оставалось всего на сутки — следствие преступной расточительности первой недели похода. Родников за время пути войска не нашли, а поживиться на «фермах» пришельцев не удалось — все они, как одна, взорвались, унеся в небытие десятки отборных солдат. О том, что начнется следующим вечером, Глезье предпочитал не думать.

— Вас вызывают, монсир, — с подскакавшей кобылки соскочил молоденький паренек в запыленном камзоле с нашивками фельдъегерской службы. — Срочная депеша из… из… — он замялся. — От нового короля.

Глезье торопливо пробежался взглядом по кривым, явно нацарапанным впопыхах строчкам и побледнел. Ему вдруг стало холодно, словно он из жаркой степи вдруг перенесся на ледник.

— Иди на кухню, мальчик. Передай — я желаю, чтоб к тебе отнеслись с величайшим радушием.

— Что-то не так, монсир? — едва слышно поинтересовался оруженосец, дождавшись, пока курьер отъедет достаточно далеко.

— Все не так. А может, и так. Помолчи, мне надо подумать.

* * *

Горн сиял от чудовищного жара. Вольфрамовый котел, в котором лежали обломки молнии, не плавился только благодаря хитрым заклятиям. Впрочем, миеннист уверял: как только «плоть бога» потеряет форму, все заклятия в радиусе доброй полусотни километров потеряют силу.

К слову, именно поэтому для чародейства выбрали самую дальнюю штольню, заброшенную еще лет двести назад. До ближайшего поселения отсюда было километров тридцать, и это давало определенную надежду, что восстановление дроида обойдется без лишних свидетелей.