Пьер и Мария Кюри
Шрифт:
Перед бывшей наставницей, когда-то встретившей пренебрежение со стороны семьи польских помещиков, является скромным просителем этот единственный в своем роде человек.
Мари делится с Броней своими колебаниями и рассказывает о предложении Пьера, о его готовности покинуть родину. Она лично не считает себя вправе принять такую жертву, но потрясена самим фактом подобного предложения со стороны Пьера.
Узнав, что Мари говорила о нем у Длусских, Пьер предпринимает натиск и с этой стороны. Он заходит к Броне, с которой уже не один раз встречался, и всецело привлекает ее на свою сторону и приглашает вместе с Мари в Со, к своим родителям. Супруга доктора Кюри уводит
— Нет в мире человека такого, как мой Пьер, — говорит она. — Пусть ваша сестра не колеблется. Ни с кем она не будет так счастлива, как с ним.
Но пройдет еще десять месяцев, прежде чем эта полька свыкнется с мыслью о замужестве. Как истая «развитая» славянка, Мари обуреваема всякими теориями о жизни, о своем долге. Некоторые из ее теорий прекрасны и великодушны, другие — одно ребячество. Конечно, не они — и Пьер это давно понял — определяют превосходство Мари как человека. Ученый невысоко ценит те жизненные правила, какие у Мари являются общими с несколькими тысячами ее культурных соотечественников. То, что его держит и так чарует в ней, — это ее полная преданность научной работе, предчувствие ее одаренности, а также ее мужество и благородство. У этой изящной девушки и характер и дарования большого человека.
А ее правила? Но ведь он тоже долго жил по правилам, пока жизнь не взялась показать ему всю их нелепость. Он тоже давал себе слово не жениться. Трагический конец пылкой любви в юности принудил его уйти в самого себя и вычеркнул женщин из его жизни. Он решил никогда не влюбляться. Это благотворное правило охранило его от пошлого союза и сберегло для встречи с женщиной редкой, созданной для него. Теперь он не совершит глупости, упустив возможность большого счастья и чудесного сотрудничества. Он хочет, чтобы эта девушка, эта полька, эта женщина-физик, ставшая для неп> необходимой, принадлежала ему.
Свои намерения он мягко излагает мадемуазель Склодовской. Благодаря такого рода разговорам, да и другим, более нежным, благодаря взятой над ней опеке, благодаря непреодолимому, глубокому очарованию своей личности в их ежедневных встречах Пьер Кюри мало-помалу превращает былую отшельницу в живого человека.
14 июля 1895 года брат Мари, Иосиф, присылает ей из Варшавы теплое согласие семейства Склодовских:
«…Поскольку ты теперь невеста господина Кюри, я прежде всего шлю тебе мои самые искренние пожелания найти в замужестве столько же счастья и радости, сколько ты заслуживаешь, и по моему мнению и по мнению всех, кто знает твое прекрасное сердце и твой характер.
Я думаю, что ты права, следуя велению сердца, и ни один справедливый человек не может упрекнуть тебя за это. Зная тебя, я убежден, что всей своей душой ты навсегда останешься полькой, а своим сердцем никогда не перестанешь быть членом нашего семейства. Мы тоже никогда не перестанем тебя любить и смотреть на тебя, как на родную.
…Для меня во сто раз лучше знать, что ты живешь в Париже счастливой и довольной, чем видеть тебя здесь сокрушенной, если бы ты вернулась на родину ценою своей разбитой жизни и жертвой чересчур утонченного представления о своем долге. Теперь во что бы то ни стало мы должны видеться как можно чаще. Целую тебя сто раз, дорогая Маня, и еще раз желаю тебе счастья, радости, успеха. Передай своему жениху мой теплый привет. Скажи ему, что я с удовольствием принимаю его как будущего члена нашей семьи и предлагаю ему мою безусловную дружбу и симпатию. Надеюсь, что и он будет питать ко мне уважение и дружбу.
Искренне
Иосиф»
Спустя несколько дней Мари пишет своей подруге Казе и сообщает о своем важном решении.
«Когда получишь это письмо, твоя Маня уже переменит свою фамилию. Я выхожу замуж за того человека, о котором говорила тебе в Варшаве прошлым летом. Мне очень прискорбно остаться навсегда в Париже, но что поделаешь? Судьбе было угодно, чтобы мы глубоко привязались друг к другу, и мысль о разлуке для нас невыносима.
Я не писала тебе потому, что все решилось совсем недавно и очень быстро. Целый год я колебалась и не знала, на что решиться. В конце концов я примирилась с мыслью остаться здесь. Как только получишь это письмо, напиши мне:
Мадам Кюри. Институт физики и химии, улица Ломон, 42.
Так буду я зваться впредь. Мой муж — профессор в этом институте. В будущем году я привезу его в Польшу познакомить с моей родиной и представлю его непременно моей названой сестре, а ее попрошу любить его».
25 июля 1895 года Мари в последний раз просыпается в комнате на улице Шатоден. Чудесная, ясная погода. В лице девушки что-то новое, сияющее, чего не знали ее университетские подруги. Сегодня панна Склодовская станет мадам Пьер Кюри.
Она причесывает свои восхитительные волосы, надевает подвенечное платье — подарок старухи матери Казимира Длусского.
«У меня нет платья, кроме того, что на мне, — сказала ей Мари. — Если вы так добры и собираетесь подарить мне другое, то мне бы хотелось темное, вполне практичное, какое я могла бы потом носить в лаборатории». Под руководством Брони мелкая портниха с улицы Данкур, мадам Гле, сшила костюм из темно-синей шерстяной материи и синюю блузку со светло-голубыми полосками, которая так красит, так молодит Мари.
Мари по душе сама идея сегодняшнего бракосочетания, этого большого дня, обещающего быть даже в мелочах не таким, как у всех. Ни белого платья, ни золотых колец, ни «свадебного пира». Никакого церковного обряда: Пьер — вольнодумец, а она перестала ходить в церковь Не будет и нотариуса, так как у брачащихся нет ровно ничего, ничего, кроме двух сверкающих велосипедов, купленных вчера благодаря свадебному подарку одного родственника; летом они на них станут ездить за город.
Да, их свадьба будет прекрасной, ее свидетелем не станут ни равнодушие, ни пустое любопытство, ни зависть. У мэра в Со и у родителей Пьера, в саду на улице Саблон, будут Броня, Казимир, несколько самых близких друзей из университета и приехавший из Варшавы вместе с Элей старик Склодовский, считающий вопросом своей чести говорить со старым доктором Кюри на безупречном французском языке.
Прежде всего он ему скажет взволнованно, но тихо слова, идущие от доброты его души:
— Мари будет вам дочерью, достойною любви. Никогда, со дня своего появления на свет, она ничем меня не огорчала.
Пьер зашел за Мари на ее квартиру. Им надо ехать до Люксембургского вокзала и сесть на поезд, идущий в Со, где ждут родные. Сидя на империале омнибуса, при веселом свете солнца они едут вдоль бульвара Сен-Мишель и с высоты своей триумфальной колесницы смотрят на проходящие перед глазами знакомые места.