Перед падением
Шрифт:
По настоянию Скотта его отвозят в палату к мальчику. Обычно детей держат в отдельном крыле больницы, но в данном случае персонал решает сделать исключение из общего правила. Когда Скотта в инвалидном кресле вкатывают в палату, ребенок не спит. Он ест желе из пластикового стаканчика.
– Как дела? – интересуется Скотт.
– Круто, – отвечает мальчик и хмурится.
Кровать Скотта стоит у окна. Он с наслаждением ложится на грубые больничные простыни. На другой стороне улицы он видит дома и деревья. По дороге едут машины, и на их ветровых стеклах сверкают солнечные блики. По велосипедной дорожке навстречу
Это кажется невероятным, но жизнь продолжается, словно ничего не случилось.
– Ты хоть поспал немного? – обращается Скотт к мальчику.
Тот неопределенно пожимает плечами и спрашивает:
– А мама еще не приехала?
– Нет, – отвечает Скотт, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. – Работники больницы позвонили твоей тете – у тебя вроде бы есть дядя и тетя, которые живут в Коннектикуте. Они уже едут сюда.
– Тетя Элли, – говорит мальчик и улыбается.
– Она тебе нравится?
– Она смешная.
– Смешная – это хорошо, – задумчиво произносит Скотт и прищуривается. – Вот что, я немного посплю, если ты не против.
Впрочем, если мальчик и высказал на этот счет какие-то возражения, Скотт бы их не услышал – он засыпает прежде, чем ребенок успевает ответить.
Он спит крепко и без сновидений, а когда просыпается, мальчика в палате нет. Скотт чувствует приступ паники. Он уже спускает ноги с кровати, когда дверь ванной открывается, и оттуда выходит мальчик, катя перед собой штатив с капельницей.
– Мне надо было в туалет, – поясняет он.
В палате появляется медсестра, чтобы померить Скотту давление. Кроме того, она приносит мальчику игрушку – набитого чем-то мягким коричневого медведя, держащего в лапах красное сердце. Мальчик, издав счастливый возглас, протягивает к медведю руки и тут же принимается с ним играть.
– Ох уж эти дети, – говорит медсестра и качает головой.
Скотт понимающе кивает. Теперь, когда он немного поспал, у него возникает желание побольше узнать об авиакатастрофе. Он интересуется у медсестры, можно ли ему встать. Она отвечает утвердительно, но просит его далеко не отлучаться.
– Я сейчас вернусь, приятель, ладно? – обращается Скотт к мальчику.
Тот кивает, продолжая вертеть в руках медведя.
Скотт набрасывает поверх больничного халата еще какое-то хлопчатобумажное одеяние, напоминающее мантию, и, прихватив штатив с укрепленной на нем капельницей, выходит в коридор. Вскоре он оказывается в комнате отдыха, где нет ни души. В небольшом помещении есть телевизор, перед которым стоит диван и расставленные рядами раскладные стулья. Скотт опускается на диван и, найдя новостной канал, прибавляет звук.
– …самолет марки «Лир» был сделан в Канзасе. На борту находились Дэвид Уайтхед – президент Эй-эл-си ньюс и члены его семьи. Подтверждено также наличие в списке пассажиров Бена Киплинга и его супруги Сары. Киплинг был старшим партнером в корпорации «Уайатт Хэтоуэй», которая является одним из финансовых гигантов Уолл-стрит. Предполагается, что самолет упал в Атлантический океан неподалеку от побережья штата Нью-Йорк вскоре после десяти часов вечера.
На экране возникают кадры видеозаписи, сделанной с вертолета. Скотт видит свинцово-серую,
– Согласно поступающей информации, – продолжает диктор, – Бен Киплинг мог быть фигурантом расследования, проводимого Комиссией по ценным бумагам и биржам. По некоторым данным, ему собирались предъявить обвинения. Что именно было предметом расследования, пока неясно. Мы следим за развитием событий. Оставайтесь с нами.
На экране появляется фото Бена Киплинга, сделанное, судя по всему, несколько лет назад. Скотт осознает, что обо всех находившихся на борту самолета, кроме него самого и мальчика, теперь можно говорить только в прошедшем времени. От этой мысли по его спине бегут мурашки, а тонкие волоски сзади на шее встают дыбом. В это время кто-то стучит в дверь комнаты отдыха и открывает ее. Скотт видит в коридоре группу людей в костюмах.
– Мистер Бэрроуз? – спрашивает стоящий на пороге чернокожий седовласый мужчина лет шестидесяти на вид. – Я Гэс Франклин из Национального управления безопасности перевозок.
Скотт инстинктивно пытается встать, но гость жестом останавливает его:
– Нет-нет, пожалуйста, не надо. Вам столько довелось перенести.
Скотт снова опускается на диван и укрывает халатом ноги.
– Я просто… смотрел телевизор, – говорит он. – Репортаж про спасательную операцию. Или поисково-спасательную? Не знаю, как это называется. Честно говоря, я все еще в шоке.
– Разумеется, – Гэс Франклин обводит взглядом помещение. – Думаю, здесь поместятся человека четыре, не больше, – обращается он к своим спутникам, продолжающим толпиться в коридоре. – В противном случае тут станет слишком тесно.
Прибывшие проводят короткое совещание и решают, что в комнате отдыха останутся пятеро из них. Гэс присаживается на диван рядом со Скоттом. Женщина в очках, с волосами, стянутыми в конский хвост, встает слева от телевизора. Рядом с ней располагается бородатый мужчина в дешевом костюме, недавно посетивший парикмахерскую, где можно подстричься за восемь долларов. Ясно, что эти двое – мелкая сошка. Еще двое мужчин остаются в дверях – крупные, с военной стрижкой, в дорогих костюмах, они смотрятся весьма внушительно.
– Как я уже сказал, я представляю Национальное управление безопасности перевозок, – снова вступает Гэс. – Лесли из Федерального агентства гражданской авиации, Фрэнк – из компании «Лир-джет». Там, в дверях – специальный агент ФБР О’Брайен и Роджер Хекс из комиссии по ценным бумагам и биржам.
– По ценным бумагам и биржам, – повторяет Скотт. – Я только что слышал это название по телевизору.
Хекс никак не реагирует на его слова и молча жует жевательную резинку.
– Если вы не против, мистер Бэрроуз, – говорит Гэс, – мы бы хотели задать вам несколько вопросов насчет этого злополучного полета. Нам важно знать, кто находился на борту и при каких обстоятельствах произошла авиакатастрофа.