Перед рассветом
Шрифт:
— Я жив-здоров, — сказал я. — И у меня нет никаких крестьян. Крепостное право отменили сто лет назад. Вам не о чем беспокоиться.
— Не ёрничайте, Константин Александрович! Вы поняли мой вопрос. А в том, что библиотеку посещали вы, сомнений у меня не было изначально. Изучение магического следа на стене стало лишь подтверждением. Я, разумеется, помню, какую должность вы занимаете в Тайной канцелярии. Однако вопрос дисциплины…
— Ну давайте определимся, как нам лучше, — посмотрел я в глаза Калиновскому. — Всем дисциплинированно сдохнуть или, пошатнув дисциплину, как-то
Калиновский не смутился, но и спорить не стал.
Покачал головой:
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, Константин Александрович.
— До свидания, Василий Фёдорович, — поклонился я.
И вышел.
Дисциплина… Я и сам уважаю дисциплину. В военных делах. И в моём отряде дисциплина есть. Когда я отдаю приказ, он выполняется. А дисциплина в академии, при всём уважении, забота не моя, а Калиновского. Если она упала — это его просчёт. Разумеется, если ректор сейчас закрутит гайки, мне это доставит проблем, но… Всегда и везде, во всех мирах, наверное, есть этот конфликт — между теми, кто работает с реальными острыми проблемами, и теми, кто пытается сохранить обывательское благополучие.
Витман, как и условились, ждал меня в закусочной на окраине города. Не заметить моё начальство было невозможно. Купол, скрывающий его от посторонних глаз и ушей, накрыл и один из столиков, и изрядную часть пространства вокруг.
— Государю императору — ура, — обескураженно сказал Джонатан, глядя на купол.
— Не знаю, пропустят ли тебя туда, — сказал я. — Может, полетаешь пока?
Уговаривать, как ни странно, не пришлось. Джонатан молча развернулся, спорхнул с моего плеча и, расправив крылья, вылетел сквозь дверь наружу. Я только головой покачал. Чудо-фамильяр, блин.
Пройдя сквозь купол, я пожал руку вставшему навстречу Витману. Опустил взгляд на брезентовый свёрток, который лежал на столе.
— Это то, о чём я думаю?
— И ничто иное. — Витман сел. — Я надеюсь, вы не голодны?
— Если вы надеетесь на такие вещи — зачем назначать встречу в закусочной? — усмехнулся я.
Витман, как обычно, шутку не распознал.
— Это наше явочное место, — принялся объяснять он. — Здесь легко наладить слежку, заметить чужую слежку, укрепиться в случае необходимости…
— Ладно-ладно, понял. — Я сел напротив Витмана. — С голоду не умру. Так что с книгой?
Витман одним пальцем придвинул ко мне брезентовый свёрток. Чувствовалось, что касается он так не от страха, а от отвращения. Мы с моим непосредственным начальником вместе прошли через многое и я мог с уверенностью сказать, что слово «страх» в его словаре вообще отсутствует. Чего стоила одна только битва с зомби-конструктом, в которого превратился мой юрист…
— Книга оказалась крепким орешком, — сказал Витман. — Для чего именно этому артефакту Юнг придал вид книги — я сказать не могу. Зачем устроили так, что
Я нахмурился:
— То есть, её суть вовсе не в том, чтобы капать мне на мозги своими пессимистическими предсказаниями?
— Вовсе не в том. Я сейчас попытаюсь объяснить. Но вы должны понимать, Константин Александрович, что мы имеем дело с магией, которая была запрещена многие столетия назад. Забыта и уничтожена. Это Изначальная магия — магия Света и магия Тьмы. Предельного понимания механизмов её работы у нас нет.
— Ну, говорите, что есть, — пожал плечами я. — А то прелюдия слишком уж затянулась.
— Извольте-с. Данная книга — связующее звено в некоей магической цепи. Цепь включает в себя ряд определённых мест и людей. Может быть, только мест, может быть, только людей. Всё, что мы можем сказать: эти места и люди находятся в Петербурге, Москве и Париже. Полагаю, именно этим занимался Юнг во время своих отлучек. Он расставлял своего рода мины замедленного действия.
— А что мы понимаем под минами? — спросил я, уже предчувствуя, что знаю ответ.
— Истончение реальности. Прорехи, через которые в мир хлынет Тьма. Мерзавец предполагал, что может не дожить до финала, не справиться с вами. И знал, что Тьма не простит ему поражения. Поэтому подготовил, если можно так выразиться, запасной план. Полагаю, в его списке были и другие крупные города, европейские столицы. Но осуществить свой дьявольский замысел до конца Юнг не успел.
— Если уничтожить книгу — цепь распадётся? — спросил я.
Витман покачал головой:
— Увы. Что значит «распадётся»? Истончения уже есть. Они уже существуют. И если их не залатать — прорывы будут, причём очень серьёзные. А залатать их мы не сумеем, у нас нет для этого необходимых технологий.
— Так, может быть, выйти на каждую из этих прорех поочерёдно? Самим спровоцировать прорыв Тьмы, а потом заткнуть, как обычно? — предложил я.
— Пожалуй, это наш единственный вариант, — кивнул Витман. — С одним лишь «но». Мы не можем найти эти прорехи. Не можем точно установить их местоположения.
Я откинулся на спинку стула и с раздражением выдохнул.
— Да что ж такое. Вы чем вообще занимались с этой книгой? Картинки рассматривали?
— Полегче, капитан Чейн! — буркнул Витман. — Не будем забывать о субординации. Нам удалось установить, что все тайны книги можно открыть, если воздействовать на неё Светом. Истинным Светом.
— Ну так за чем же дело стало?
— За тем, что у нас не так много людей, способных это сделать. И вот мы с вами плавно подошли к цели нашей сегодняшней встречи.
Я посмотрел на книгу.
— Именно, — сказал Витман. — Сделайте это сейчас, капитан. Не бойтесь её повредить. У этого артефакта очень хороший… запас прочности.
Я молча развернул брезент и посмотрел на обложку. Показалось, будто слышу издевательский смех Юнга откуда-то извне… Ну смейся пока. Посмотрим, кто посмеётся последним.
— Дерзайте, — подбодрил меня Витман.
— А вы не хотите отойти подальше?
— Очень хочу. Но любопытство пересиливает, увы.
Вздохнув, я встал и призвал цепь.