Перед рассветом
Шрифт:
— Костя, я ничего не поняла, — пробормотала Света, клюя носом.
— Не расстраивайся, не ты одна.
Света мне не ответила — она уже спала.
Спала, как выяснилось, так же мощно, как ела. Разбудить её по приезду при помощи слов не удалось ни мне, ни Джонатану. Я потряс Свету за плечи, но добился лишь того, что белокурая голова стукнулась о боковое стекло.
Вокруг академии, как назло, кипела какая-то бурная жизнь, это я ещё издали заметил. Похоже, наружу высыпали примерно все. А как только я запарковался, заметили меня. От толпы отделилась хорошо
— Чёрт, — пробормотал я. — Джонатан! Работаем!
Фамильяру, который приехал на заднем сиденье, объяснять приказ не требовалось. Он тут же вылетел сквозь лобовое и накинулся на Воинов Света. Заметался у них перед лицами, отчаянно крича. В общем, дал мне время попробовать ещё раз растолкать Свету, убедиться, что дело это — дохлое и, чертыхнувшись, выбраться из машины.
Я быстро отошёл подальше, надеясь, что никто не полезет заглядывать в салон.
— Приветствую! — сказал, приблизившись к своим. — Что за шум, а драки нет?
Джонатан, смекнув, что в его услугах временно не нуждаются, взмыл в небо.
— Ваш фамильяр, Константин Александрович, ведёт себя странно, — сказал Платон.
— Бывает у него такое, — не стал спорить я. — А у вас тут что за чудеса творятся?
— Прорыв Тьмы, — отчитался Андрей.
Сердце ёкнуло.
— Где? — быстро спросил я. — В академии? Прямо внутри?
— В книгохранилище, — сказал Анатоль. — Книгохранилищу, собственно, пришёл конец…
— Так что же мы стоим?! — рявкнул я и уже рванулся было в бой, но меня остановил голос Полли:
— С прорывом покончено.
Я посмотрел на неё.
— В смысле?.. Вы сами справились?
— А что, это настолько невероятно? — вздёрнула нос Полли. Впрочем, тут же понурилась и призналась: — Мы даже не успели добежать. С Тьмой управились до нас.
— Кто же это такой способный? — удивился я.
Ответ прозвучал из уст подошедшего героя.
— Я взял на себя смелость выполнить вашу работу за вас, господин Барятинский. Надеюсь, это не помешает нашей дружбе?
Воины Света расступились, и я увидел Жоржа. И снова он выглядел так, будто только что вышел из салона красоты. В новенькой, с иголочки, форме, белые волосы безупречно расчёсаны, на лице — полнейшее умиротворение.
— Ты? — переспросил я. — Ты закрыл прорыв?
— Каюсь, — развёл руками Жорж.
Нечасто со мной такое случалось в этом мире — чтобы забыться и заговорить, как в прошлом. В Чёрном городе, конечно, мог себе позволить, там люди изъяснялись похожим образом, но в среде аристократов я старался держать себя в руках. А сейчас вот вырвалось:
— Нахрена?
Опешили все. Даже Жорж, казалось, потерял дар речи. Но прежде чем мне пришлось оправдываться за свой военно-полевой лексикон и объяснять, что, собственно, имел в виду, меня выручили. Подошёл ректор Калиновский и сказал:
— Господа, я хотел бы видеть вас у себя в кабинете. Не всех, разумеется. Господин Барятинский и господин Юсупов — прошу следовать за мной.
— С вашего позволения, Василий Фёдорович, я бы тоже желал присутствовать, — тихо сказал Платон.
Калиновский
— Недоразумение устранено, господа, — слышал я, как он приговаривает, обращаясь к толпящимся перед корпусами курсантам. — Вы в полной безопасности, уверяю вас! Прошу всех возвращаться к занятиям!
Однако, несмотря на заверения ректора, что всё в порядке, возвращаться к занятиям никто не спешил. И я прекрасно понимал, почему.
Прорыв случился прямо в академии. В месте, которое до сих пор воспринималось, как средоточие силы, один из оплотов государственности. Здесь курсанты чувствовали себя в безопасности… Раньше. И вот — прорыв Тьмы. Чего-то непонятного, запредельного, существующего по иным законам.
Тот прорыв, что курсанты наблюдали в сентябре, произошёл на открытом пространстве — раз. Не на нашей территории — два. И, вероятно, поэтому не был воспринят большинством, как серьёзная опасность. Скорее — как захватывающая сенсация, о которой можно с упоением рассказывать родным и друзьям.
А сейчас всё было иначе. Прорыв случился в книгохранилище. В библиотеке — месте, куда волей-неволей приходилось заглядывать каждому. И пусть в этот раз никто не пострадал, но Императорская академия больше не казалась территорией безопасности. Я готов был поставить на нож против ржавого шила, что уже завтра многие по примеру Звягина начнут подавать документы на дистанционное обучение.
Как будто это сможет их спасти…
— Идёмте, господин Барятинский? — лучезарно улыбнулся мне Жорж. — Рискну предположить, что с меня снимут баллы за то, что я одолел Тьму, не будучи посвящённым в ваш достославный отряд. А вам, напротив — начислят баллы за самовольную отлучку в интересах государства.
— Баллы! — всплеснув руками, воскликнула Полли. — Как можно думать о каких-то баллах, когда творится такое!
— Виноват, госпожа Нарышкина, — вздохнул Жорж. — Проживи я ещё хоть тысячу лет — мне не стать таким же достойным человеком, как каждый из вас. Мои мысли останутся чёрными и эгоистичными. Я…
— Хватит юродствовать, — оборвал я его. — Дайте мне минуту. Заберу кое-что.
Я направился к машине. За мной никто не последовал, но спиной я чувствовал взгляды.
Чёрт знает что творится! Прорыв Тьмы на территории академии — и ликвидирует его Жорж! Чисто технически, конечно, ничего удивительного — ещё бы Тьма не сумела справиться с Тьмой. Вопрос в мотивации.
Хотя мотивация тоже, в общем-то, просчитывается на раз. Жорж — потенциальные Врата, через которые Тьма собирается хлынуть в наш мир. Я об этом знаю. А Жорж знает, что я знаю. И знает, с какими людьми я дружу.
А значит, ему нужно себя обезопасить. Нужно, чтобы общественность думала, будто он — их защитник. Будто он — воин, побеждающий Тьму. А заодно можно подставить меня. Если спровоцировать прорыв в моё отсутствие…
Мне объявили войну. Моя репутация под угрозой. Пёс бы с ней, с репутацией, на самом деле, но ведь… Но ведь у меня нет никаких вещественных доказательств того, что Жорж — адепт Тьмы!