Перед выбором
Шрифт:
Ральф помолчал, глядя в темноту.
– Переборка с девизом уцелела после катастрофы - ее отбросило взрывом в сторону. Странно, не правда ли? Кратеры, каменистая равнина, трещины, слепящее солнце, полное отрицание жизни - и вдруг строка Горация.
...Дыхание двух людей и шум дождя. Темный холм, ощетинившийся соснами, и темное небо над ним.
Ральф сел на мокрую траву у ног девушки.
– Манлию Торквату, - внезапно произнесла она.
– Снег покидает поля, ее тихий голос доносился откуда-то из темноты.
– Зеленеют кудрявые травы...
– Словно она
– В буйном цвету дерева...
Он видел гигантское косматое солнце в черном небе, злое солнце, близкий горизонт, фигуры в серебристых скафандрах среди обломков "Лютеции", с огромной скоростью рухнувшей на раскаленные камни.
– Облик меняет земля...
– говорила девушка, и голос ее дрожал.
– Что ни день... то спокойнее в руслах... шумные воды бегут...
Дэвид успел добежать из рубки до отсека с космоскафом. Успел даже забраться в него. Но на катапультирование просто не хватило времени. Кто-то сейчас размышляет, как добиться того, чтобы времени на спасение хватало всегда. При любых обстоятельствах. Хотя все предусмотреть невозможно. Эту гравитационную аномалию, внезапно вoзникшую и тут же исчезнувшую. И бросившую "Лютецию", шедшую на небольшой высоте, на каменистую равнину Меркурия. Космоскаф сорвало с направляющих и он упал в неглубокую расщелину. Но остаться в живых у Дэвида, конечно, шансов не было. Чудеса остались в сказках.
– Он мог спастись?
– донесся до него из далекого далека тихий голос.
– Нет, - едва слышно шевельнул губами Ральф.
– Не мог. И дело здесь не в несовершенстве нашей техники, - он вдруг заговорил так, будто с ним собирались спорить.
– Просто никогда нельзя знать, что космос преподнесет тебе завтра. Что еще он пpидумaл за хитрость, чтбы уничтожить тебя.
– Вы говорите о космосе так, словно это какое-то злое божество... Если он враждебен людям, зачем туда стремиться?
Ральф ответил не сразу.
– Хотите завязать дискуссию? Что ж, давайте...
Он заговорил медленно, подбирая слова:
– Космос не враг. Ему абсолютно безразлично, есть мы или нет, и винить его в гибели людей, конечно, смешно. Разве винили раньше землетрясения и ураганы? А губит он нас потому, что мы еще плохо знаем его. Вот мы и стараемся узнать его поближе, заставить служить нам... На этом пути без жертв, видимо, нельзя. Вспомните, как познавалась планета. Все ли здесь было гладко? Смерть Магеллана, Беринга, сотен дpугиx. Taк и в космосе. Комаров, Спенсер, Андреев... Maк-Гpегop на Марсе, экспедиция Рэндолла у Юпитера, Лакруа в Поясе... Да вы и сами знаете это не хуже меня!
"Хватит разговоров, - подумал он.
– К чему разговоры? Дайте мне отдохнуть от космоса. Есть космос и есть Земля, и есть лес на Земле, и ночь, и дождь. Я бы сейчас с удовольствием лег на спину, заложил руки за голову и смотрел в небо. Пускай там ничего не видно. Зато капли щекочут лицо и рядом сидит хозяйка холма, поросшего соснами".
Он лег на спину и почувствовал, как капли мягко щекочут лицо. Он улыбнулся в темноте.
– Вы не боитесь простудиться?
– спросила девушка.
–
– в голосе Ральфа зазвучали мстительнне нотки.
– Хотя вам, как историку, это простительно.
– Один-один, - добродушно засмеялась девушка.
– Вообще-то я учительница.
– О-о!
– протянул Ральф с уважением.
"Сейчас каникулы, - вспомнил он.
– У меня последние школьные каникулы были двенадцать... нет, тринадцать - уже тринадцать!
– лет назад..."
– Скучаю без своих ребятишек...
– как-то по-особенному, показалось
Ральфу, произнесла девушка.
– Каждый день с ними разговариваю. Хожу в Звенящие Ручьи, в детский городок, там есть визор.
– Вы и живете в этом лесу?
– Да. Здесь, неподалеку, - по шелесту костюма Ральф догадался, что она махнула рукой.
– В одной избушке.
"А ты хотел бы жить в лесу, в избушке?
– спросил он себя и положил
ногу на ногу.
– Вставать с вocxодом солнца, умываться холодной водой
из ручья, готовить на костре завтрак и целый день бродить
по леcу. Coбиpaть грибы, ягоды, слушать птичьи голоса. Или просто так бродить, думая о чем-нибудь своем".
Ральф вытер ладонью лицо и снова положил руки под голову.
"А мой конь? "Парус" без меня осиpотеет... xотя, может быть, нам и
придется рассстаться. И этот, - Ральф усмехнулся, - шестой океан. Он
тоже осиротеет. Как и я без них. Пока я, правда, не скучаю, но у
меня-то каникулы начались только вчера. Незапланированные никакими
отделами Космоцентра. Ввиду плачевного состояния "Пapуca". Шуткa
ли - корму разнесло в клочья, словно бумажную. Хорошо, взорвались
не все pезеpвуары..."
Ральф начал вспоминать, как беспомощно болтался в пространстве
до прихода спасателей. Он даже не мог дотянуть до аварийной - дюзы
как таковые просто отсутствовали. Так и сидел в рубке, ломая голову
над тем, почему рванули резервуары. Впрочем нет, думать об этом он
стал позже, уже на рейсовом к Луне. А тогда сидел себе у пульта
и слушал, как таймер отсчитывает минуты. 3нал, что спасатели скоро
подойдут, что его сигналы давно приняты - и все равно ничего не мог
сделать с неприятным холодком в животе. Нет, не боялся, просто было неприятно. А таймер все позванивал и деться было некуда - автоматы загерметизировали рубку. В других отсеках воздух через дыры упорхнул в межпланетное пространство. Дыры были что надо - не то что один, добрый пяток океанских лайнеров прошел бы в них рядом, не задев за края. Собственно, одни дыры и были. Киб прилежно осматривал обшивку, и приходилось только головой качать, глядя на экран. И благодарить тех людей, которые создали рубку исследовательского бота "Парус" такой надежной и прочной. И себя благодарить. За то, что не сидел в жилом отсеке. Xотя теоретически, конечно, можно было успеть надеть скафандр и уцелеть даже в жилом отсеке. Но суха теория, мой друг...