Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)
Шрифт:
Продвигаясь вдоль берега, Грин и Яттмур оглядывались по сторонам. Коренные обитатели джунглей, они не могли представить себе нечто более враждебное, чем океан; и тем не менее здешняя суша выглядела еще более враждебной, чем вода. И дело тут было не только в том, что деревья вокруг – с кожистыми листьями, приспособленными для холодного климата – были неизвестной им разновидности; и не в том, что за деревьями поднимались крутые склоны утеса, настолько крутые, настолько серые и невзрачные, изрытые отверстиями и возносящиеся над их головами в такую невероятную высь, что подавляли
Кроме этих странностей, которые все же можно было увидеть глазом, имелось также и нечто еще, чему они не могли дать название и что стало особенно чувствоваться после их встречи и непродолжительного, но бурного разговора с толстобрюхими рыболовами. Висящая над берегом тишина, прерываемая лишь тихим ропотом океана, только усиливала их беспокойство.
То и дело в испуге оглядываясь через плечо, Яттмур окидывала взглядом высящийся над ними конический утес. Из-за несущихся по небу облаков ей стало казаться, что утес вот-вот обрушится на них и погребет под огромной массой камней.
Опустив вниз голову, Яттмур крепко закрыла глаза.
– Этот огромный утес шатается и вот-вот упадет на нас! – тихо, едва шевеля от страха языком, сказала она, нащупывая руку Грина.
Он взглянул вверх; иллюзия того, что утес вот-вот обрушится на них, ледяной волной пронеслась и через его душу: не пройдет и мгновения, как эта величественная и огромная каменная башня с величавой медлительностью падет на их головы! Он дернул Яттмур вниз, и они поспешили спрятаться, втиснув свои мягкие тела в расселину меж жестких камней на берегу, где попытались найти спасение, крепко прижав лица к мокрому шершавому песку. Они вышли из джунглей жаркого растительного мира; здесь же, в холодной части света, на берегу бескрайнего океана их окружало столько совершенно непривычных и враждебных вещей, что страх в их душах не мог успокоиться.
Грин инстинктивно обратился за советом к сморчку, который покрывал собой его шею и часть головы.
– Сморчок, спаси нас! Мы доверились тебе, и ты привел нас в это ужасное место. Теперь мы должны спастись и выбраться отсюда, как можно скорей, пока утес не обрушился на нас.
– Если ты умрешь, то умру и я, – ответил сморчок, голос которого разнесся в голове Грина звоном пыльной арфы. После чего гриб продолжил, уже более жизнерадостным тоном: – Но сейчас вы оба можете подняться. Никакой утес на вас не упадет – это просто движутся облака.
Прошло несколько мгновений – в течение которых они ожидали неминуемой гибели, в тишине прислушиваясь к шелесту океана – прежде чем Грин решился поднять голову, чтобы убедиться в истинности услышанных слов. Убедившись, что никаких камней, грозящих раздавить собой его беззащитное тело, сверху не падает, он поднял голову еще выше. Почувствовав, что рядом с ней задвигался Грин, Яттмур застонала.
И снова Грину показалось, что утес грозит обрушиться на него. Крепко сжав в кулаки руки, он заставил себя не отводить от утеса глаз.
Переживая отчетливое ощущение того, что утес рушится на него с небес, он старательно убеждал себя в
– Этот утес ничем не грозит нам, – проговорил он. – Мы можем идти дальше. Это облака движутся, а не утес падает.
Его спутница подняла осунувшееся от пережитого потрясения лицо, одна щека которого, с той стороны, где она крепко прижималась ею к песку, покраснела. На красной щеке все еще висело несколько песчинок и мелких камешков.
– Этот утес – он волшебный. Он все время хочет упасть на берег и никогда не падает, – наконец проговорила она, после нескольких попыток присмотревшись к скале. – Но мне он все равно не нравится. На его склонах глаза, которые смотрят на нас.
После того как они поднялись на ноги, Яттмур несколько раз обеспокоенно поднимала вверх лицо и разглядывала утес. На небе появилось еще больше облаков, их тени двигались к берегу со стороны моря.
Они двинулись дальше вдоль полосы прибоя, изгибающейся перед ними бесконечной лентой, при этом берег становился то песчаным, то каменистым, и в этих местах джунгли вплотную подходили к океану и проход становился очень узким. В таких местах идти было трудно, и они старались производить как можно меньше шума, ступая почти беззвучно.
– Мне кажется, что скоро мы доберемся до того места, откуда мы начали свой путь, – проговорил Грин, оглянувшись назад и увидев, что лодка наконец исчезла за выступом центрального островного утеса.
– Совершенно верно, – прозвенел сморчок. – Мы ведь находимся на очень небольшом острове, Грин.
– Мы не можем остаться тут жить, сморчок!
– Я тоже так думаю.
– Но как нам выбраться отсюда?
– Точно так же, как мы прибыли сюда – на лодке. Из самых широких листьев, что растут здесь на деревьях, мы сможем сделать паруса.
– Мне и Яттмур ненавистен водный мир, мы больше не ступим в лодку.
– Но вам придется войти в лодку и снова отправиться в плавание, потому что это лучше смерти, что ожидает нас здесь. Чем мы будем жить здесь, Грин? Остров состоит из центральной круглой скалы, которую окружает полоска песчаного берега, и больше здесь ничего нет.
Ничего не сказав Яттмур о своем разговоре со сморчком, Грин погрузился в тревожные мысли. В конце концов он решил, что самым мудрым будет отложить принятие решения до тех пор, пока они не разыщут остальных толстопузых рыболовов.
Неожиданно он заметил, что Яттмур все чаще и чаще оглядывается через плечо на высящуюся сбоку высокую каменную гору. Наконец, не утерпев, еле сдерживаясь, он проговорил:
– Что такое с тобой случилось? На что ты там все время смотришь? Гляди себе под ноги куда идешь или ты сломаешь себе шею.
Яттмур взяла Грина за руку.
– Тихо! А то они услышат нас, – прошептала девушка. – Эта страшная гора с бессчетным количеством глаз слушает нас и все время следит за нами.
Он начал поворачиваться к горе, но Яттмур схватила его за подбородок и отвернула лицо, потом потянула за руку, чтобы укрыться за большим валуном.