Передача лампы
Шрифт:
Кто-то из домашних — слуга, который обычно посещал утренние песнопения у Кабира, — сказал: «Невероятно. Он похож на Камала, сына Кабира. Есть один способ выяснить, Камал это или нет».
Они спросили: «Какой способ?»
Слуга ответил: «Мы должны повесить его тело по ту сторону дороги, у Ганга, куда рано утром придет петь, танцевать и купаться Кабир со всеми своими людьми; повесить тело на дерево по ту сторону дороги».
Но люди возразили: «Что же это даст? Это ничего не даст».
Тогда он сказал: «Послушайте меня. Сделайте так, как я вам сказал. Сделайте! У вас нет других вариантов».
И, как рассказывают, тело повесили на той
Это, мне кажется, уже слишком.
Так его разоблачили. А слуга сказал: «В этом весь секрет: я знал, что если это Камал, то он настолько сжился с этим, что только из привычки — он не может все забыть за двадцать четыре часа — он начнет хлопать, когда вся компания будет танцевать, он не сможет устоять — с головой или без».
Увидев это, человек, чей дом испортили и чьи вещи украли, полностью трансформировался. Он не пошел в полицию. Он пошел к Кабиру и, пав к его ногам, сказал: «Твои ученики даже после того, как им отрезают голову, помнят о преданности, любви, молитве! Я пришел не для того, чтобы говорить об ограблении. Ты можешь в любое время взять все, что хочешь, из моего дома. Только возьми меня в ученики».
А Кабир сказал: «Честно говоря, когда он сказал, что хочет украсть у тебя, я согласился, потому что хотел украсть тебя. Я потерял сына, но я приобрел тебя. Мой сын был почти просветленным, поэтому не надо беспокоиться о нем; у него все получится. Если он может хлопать без головы — многие люди из моей общины были ошеломлены, когда увидели, как Камал хлопает без головы, — ему непременно удастся перейти на лучший и высший уровень; но ты упустил, если бы я не пришел. Ограбление твоего дома было только предлогом. Все твои вещи здесь. Ты можешь забрать их. Мы бедные, мы нищие; но не имеет значения, что мы не можем отдать людям долги. Когда они дают нам что-то, они уже знают, что мы не сможем расплатиться».
Этот человек стал преемником Кабира. Все свое состояние он вложил в работу Кабира.
Начиная с того момента, когда он хлопает в ладоши, кажется, что такое не могло произойти на самом деле — очень сложно себе представить такое в наше время… И целая история, которую рассказывает Кабир: «Я пришел украсть в твой дом, потому что хотел украсть тебя, ведь ты не собирался приходить сам, а я старею. Я видел тебя много раз, ты именно тот человек, который должен унаследовать все, что у меня есть».
В наше время, если святого поймают на воровстве, ни человек, чей дом ограбили, ни государство, ни закон никогда не простят его.
А ведь он еще совершил убийство.
А тогда, даже если бы он сообщил правительству: «Я убил своего сына. Если я заслуживаю наказания, я готов его понести», — они бы отказались, сказав ему: «Невозможно, чтобы такой человек, как ты, совершил убийство. А если ты решил убить, значит, так было надо. Не нам это решать. Ты вне нашей юрисдикции».
Все настолько резко изменилось, что в наше время, самое главное, сложно найти мастера; а кроме того, сложно быть разумным, полным любви, преданности, тотальности, чтобы полностью, безоговорочно отдать себя ему.
Но это не невозможно, потому что это происходит со мной чаще, чем это происходило с кем-либо из старых мастеров. У меня тысячи саньясинов, чья преданность, чья любовь не то что не меньше, а гораздо больше, чем у всех преданных, которые когда-либо существовали на Земле.
Ошо,
Вчера вечером ты говорил о передаче энергии от умирающего людям, которые находятся вокруг него.
При таком тесном контакте, как массаж, достаточно ли осознанности, чтобы противостоять проникновению негативной энергии?
Да, осознанности достаточно. Она создает вокруг тебя тонкую стену. Ни их энергия не будет влиять на тебя, ни твоя энергия не будет утекать.
Каждый, кто связан с такой работой, которая предполагает тесный контакт, как, например, массаж, должен научиться быть как можно более осознанным, иначе массаж опасен, потому что вы делаете массаж такому множеству людей. Вы не знаете их. Вам неведомо их бессознательное. Вы не в курсе их злобы, ненависти, извращенности; их энергия может очень легко перетечь к вам, а у вас нет никакой защиты.
Осознанность, несомненно, работает как броня.
Ошо, не так давно ты говорил о трех разных типах лошадей, которые можно выделить в связи с использованием кнута, и сравнивал их с учениками. Я не могу понять, к какой группе отношусь я, и представляю себя попеременно в каждой из них. Ошо, к какой группе учеников я отношусь?
Возможно, твое чувство тебя не обманывает. Вовсе не обязательно принадлежать к одной группе. Эти категории могут перекрывать друг друга, иногда ты можешь действовать как представитель одной категории, иногда — как представитель другой категории.
Но это понимание и это чувствование могут быть использованы для того, чтобы стать представителем лучшей категории. Когда ты чувствуешь, что относишься к более низкому варианту, определи причины, которые мешают тебе быть лучшим собой. И ты сможешь определить, так как то, что ты смог почувствовать, — показатель наличия у тебя способности чувствовать, остро чувствовать. Ты сможешь распознать, почему в данный момент ты не в лучшей категории. Тогда, какой бы ни была причина, отбрось ее, какой бы ни была цена, отбрось ее и переходи в лучшую категорию.
Должно быть достаточно только тени хлыста.
Ошо, я помню, как в Пуне ты говорил иногда саньясинам: «Хорошо! Наконец-то ты пришел. Я ждал тебя». Ошо, ты знаешь наши прошлые жизни?
Если я захочу узнать, я узнаю, но обычно я избегаю этих знаний, потому что достаточно вашего настоящего!
Ошо, я слушаю тебя и наблюдаю за этими непостижимыми встречами из той мягкой темноты, в которой узнаю себя: иногда безмолвным, но чаще в переменно облачном небе той мысли или этой. Внезапно ты произносишь мое имя — и начинается кромешный ад: звенят бубенчики, свистит свисток, и появляется ярмарка с аттракционами, будто заряженная током высокого напряжения; миллионы огней, тысячи аттракционов, и сотни детей бегают вокруг в диком возбуждении. Я ищу наблюдателя, но он на чертовом колесе визжит от удовольствия.