Переход: Обрести свой дом.

Гагуа Елена

Э-э-э-э... вставай, старая, отрывай седалище от лежалища, и пошли смотреть, что случилось, и где я оказалась.

Нашла двери, сконцентрировалась, потому что подташнивает малость. Не иначе с голоду. Вах, маймунебо, ту мшиери даврчи [58] ... Вышла, короче, из комнаты. С трудом, но таки нашла выход из комнаты. И прямо на улице оказалась. Упс. Это как? Потом присмотрелась, а это нихрена и не улица. За спиной у меня домики стоят, рядком. А впереди стоянка большая. Очень большая. И вся нашим транспортом видимо занята. Ну еще бы. У нас караван такой, взглядом не окинуть. Глаза выскочат, взглядами

кидаться. Много нас, на все хватает. О, Жванецкого вспомнила! Ура, мозги есть. И вроде на месте. Жить буду, значит.

58

Ну, мартышки, если я голодной останусь (грузинск.)

Тут меня сзади зацапали, подхватили, завертели! А это мой старшенький на маму налетел, он проверить шел, жива ли еще мамуся? Ха, размечтался. А мамуся уже на улице стоит, мысли мыслит, в узелок их заворачивает... Кому и за что по шеям настучать. Зачем? А на всякий случай. Можете мне поверить, в такой компании всегда найдется, кому настучать и за что. Хе-хе. Было бы желание.

Тут и Вахтанги мой нарисовался. Сурово на меня посмотрел, рот раскрыл, как выдаст:

– Чего стоишь? Ну чего ты стоишь, коза старая? Женщина, иди, там вместо тебя уже все приготовили, все сделали, а ты все спишь и дрыхнешь! Что, обалдела? Ты почему сюда приехала? Чтобы спать, когда остальные работают? Иди в эту обжираловку, там наш человек заправляет! Там армянин на хозяйстве сидит! Ар-мя-нын! Ва, идем уже! Отпусти мать, Гиорги! Дошкандыбает до еды, не бойся!

Тут муженек мой нагло меня от сына отцепил, на его хохот пальцем указательным грозно помотал, сын совсем смехом зашелся. Ну, я сразу очухалась и успокоилась. Раз уж мой Вахо раскомандовался и жрать зовет, значит уже все хорошо. Все практически в норме. Приехали, оказывается. А я сплю.

Пришли в эту обжираловку. Отличный бар, скорее ресторан. Народу много, все места заняты. Я смотрю по сторонам и понимаю, что это же наш клан в сборе тут сидит. Дети мои ко мне подскочили, невестки подтянулись. Обнимают, по плечам хлопают, все плечи отбили...

– Э-э, - говорю, - народ! Спокойно! Дети, хватит меня вертеть, я вам не новый кошелек от Армани и даже не тысячная банкнота! Хватит уже, тквен мамас миапса швилисшвилебма [59] . Я кушать хочу, а вы мне тут карусель устраиваете! У меня голова закружится! Где, я вас спрашиваю, моя порция пожрать? Сначала еда, потом разговоры. Но не наоборот!

59

Чтобы вашего отца внуки обоссали (грузинск.)

Глава двенадцатая

На эти мои вопли и на хохот моих деточек-переростков сам хозяин помещения приплыл. Такой толстый, в собственной шкуре тесно. И что заметно - настоящий армянин. Очень уж внешность у него характерная. Ко мне подплыл, руку протягивает, рука как окорок. Мне сразу незабвенный хамон вспомнился, аж чуть слюной не подавилась.

– Вах, здравствуйте, это вы Мира? Мне уже все про вас мозги прожужжали. Приятно познакомиться, а меня...

– Арам зовут.

– Нет, что вы, дорогая! Меня Саркис зовут, а Арам - это брат мой старший. У него на базе "Россия" мотэл свой имеет. Проходите,

дорогая, сейчас кушать подам.

– Долму, да? А разве армяне толма готовить умеют? Только грузины толма вкусно делают, вах, понимаешь?

– А вы шутить любите, да?

– Ой, вы еще не знаете, насколько!

Саркис сначала немного опешил, воздух набрал, потом видимо, тоже Мимино вспомнил, стоит, хохочет. Все его жиры колышутся. Не человек, ламбада на коротких ножках. Отколыхался, рукой махнул и быстро засеменил куда-то, видимо на кухню.

А Гиорги меня к столу подвел. Стол здоровый, из нескольких составленный. И там сидят все родичи, дети мои, невестки, сваты. А остальной народ почему-то отдельно. Ну, непорядок это. Вот без меня нихрена же не умеют, и не понимают. Ну, помру, и что они делать будут?

– Нет, парни, так сидеть не годится. Ишь, устроили мне тут отдельную республику шкод. Мы все одной семьей сюда приперлись, значит, за одним столом нам и сидеть. Чего на меня выставились? Я вернулась, так что командовать начинаю. Давайте, поднимайте задницы, родичи мои дорогие, и давайте, соединяйте столы для всего кагала. Ну, вперед, трах-тиби-дох! Кадима [60] , а травахар! [61]

60

Вперед (иврит)

61

Работать! (испанск.)

Нет, ну вы видели? Век живи, век учи, а они все равно ушами хлопают. Придется два века жить...

– Есть, мэм!

Рявкнули все мои сыночки хором. Громко так получилось, внушительно. Вся шарашка замолчала, на нас уставилась. А парни как подскочили столы соединять. Ну и устроили такую чехарду в зале, что у вернувшегося Саркиса глаза как два блюдца стали. Я его тоже к нам за стол пригласила. А шо? Таки сам готовил, таки ж сам пусть и пробует. Соединили столы, уселись все вместе. Смотрю, народ повеселее стал. Раньше только за нашим столом улыбки посверкивали, а теперь все лыбятся, зубами сверкают.

Ну, я попутно Илико по шее надавала морально, потому как у Санаковых стол почти пустой был.

– Ну, Илико, это непорядок совсем. Люди с нами едут, работать на нас и у нас будут. А ты и не подумал посмотреть, что у них на столе лежит. У них же дети! А денег кот наплакал! детей голодных оставить собрался, да , сынок? Какой ты после этого руководитель? В рабовладельцы записываешься, паршивец?

– Прости, ма, недосмотрел. Сорри, я все исправлю.

– Вот и правильно. За нафигом мне голодные работники? Бунты устраивать? Не-не, я лучше их накормлю, целее все будет. Голодный-то человек за себя не отвечает, сам понимаешь.

Ну, Антон, по своей осетинской ментальности, он конечно вякать что-то попытался, типа, Мира, это не есть хорошо. Мы же не прихлебатели, мол, мы же взрослые мужики...

– Антон, вы с нами едете? Да? Вы у нас работать будете? Вам нравится, как я командую? Так что все сели за столы и кушаем спокойно. Все учтено, и ураган в разгаре. Идите, идите. Детей накормить надо. Дел впереди полно. Или мы сюда отдыхать свалились?

Антон и хотел что-то вякнуть, да на детей своих посмотрел и пошел за общий стол садиться. Веточка их уже рядом с Вахтангом сидит, Вахо ей на тарелку всяких вкусностей подкладывает. Любит мой муж детей. Когда не орет. А орет он часто.