Переход: Обрести свой дом.

Гагуа Елена

Там в метрах пяти от дороги два трупа было. Две женщины. Ни документов, ни денег, ни вещей. Одна еще и беременная. Живот огромный. Судя по тому, что дети целы, погибли женщины совсем недавно.

Я как про беременную услышала, мозги у меня отключились, рванула в ту сторону, как психа. Думала, может плод еще жив. Меня Алек и Юра догнали. Подошли мы к убитым. Мария тоже примчалась. Воистину, бог к дуракам благосклонен. Это к нам. Мы поступили, как последние придурки. Но дико повезло.

Крови там было налито, но на счастье детей, мы

успели раньше, чем падальщики. Но к моему ужасу, да и к облегчению некоторому, плод там выжить не мог. Женщине выстрелили в живот, и судя по ранам, стреляли не один раз. Удивительно, что они не убили детей. Оставили живых зверям на закуску. Уроды поганые. И носит же таких земля. Что за матери таких рождают, а? О чем ты там думаешь, господь, давая таким тварям жить, что на старой земле, что тут?

Молчит, не отвечает. Нечего ему сказать. Косячник хренов.

Хотела я похоронить женщин, но ребята меня оттащили оттуда. Иди знай, где эти твари, которые их убили. И почему эти несчастные женщины одни ехали. Детей мы забрали, надо уезжать отсюда. А когда вернемся домой, власти известим. тут мидланд у Алека на поясе захрипел. Алек прием нажал, Лекс орет:

– Быстрее назад, вижу пылевое облако с вашей стороны. Быстро, быстро, бегоомм! Едем, едем!

Мы рванули к дороге, в жизни так не бегала. Выскочили на дорогу, смотрю за нами и правда пыль в небеса поднимается. Где то метров двести до пыльного столба. Машины наши уже от нетерпения колесами скребут. Наша последняя стоит, мотором врыкивает, Антон из за руля машет, поторапливает. Запрыгнули мы, дверцы уже на ходу закрывали. С места на хорошей скорости взяли, но явно недостаточно. Неужели догонят?

Алек крышу поднял, к пулемету высунулся, навел назад куда то. Загрохотало, по крыше заколотило. Грохот дикий. Алек палит, не жалея патронов. Блин, страшно должно быть, а меня злость душит. С моей стороны в зеркале наружном ничего не видно. Наши машины вперед мчатся, Алек стреляет. Смотрю, Андрей во второй машине, она рядом с нами движется, точно так же с крыши из пулемета кого то поливает.

Бах, и в кузове их тойоты дырки образовались. Твою мать! Значит и у нас такое же! Лаки, бедная, уже не визжит, Забилась головой ко мне в подмышку, дрожит крупной дрожью, бедная моя. Меня саму трясет, губу прикусила.

Два раза что то бабахнуло очень сильно. И тут тишина наступила. Только мотор машины работает.

И мой Алек садится сзади на сиденье, охает. Смотрю, а у него правый рукав в крови. Ой, мама! А он меня успокаивает:

– Не бойся мол, мамуся, это только царапина. Не бойся...

Я там чуть не умерла. Его же перевязать надо, кровища течет. Где аптечка? Что творится, мать его за ногу!

Пикапы наши тормозить начали и остановись. Развернулись мы обратно. И вижу я сзади раздолбаный в дым грузовичок, ну может немного побольше Санакоевских. И раздолбан он так качественно, словно в него снарядом попали. Водитель грудью на руле лежит. Не шевелится. Переднего

стекла вообще нет, и не было. вместо него сетка стоит. Крыша разворочена. Из разнесенного кузова что то черное льется. Ой, думаю, бензин, ща как бахнет!

Антон из за руля нашей машины вышел, пригнулся, автомат вперед и пошел смотреть на грузовик. Обошел, что то посмотрел, нагнувшись. И назад идет. Что то в мидланд говорит, морда довольная, жуть. Алек свой мидланд включил. Слышим, Антон хохочет. Думаю, господи, что же он там увидел, что его так быстро с ума свело? Он же вроде не впервой в таком деле. Это мне надо с ума сходить с испуга, да девочкам нашим. А он ржет.

Подошел к машине, за руль сел, спрашивает Алека:

– Миномет где был, в какой машине?

– У Андрея

– Вот Андрей, из миномета по ним и засадил. Практически в упор. И умудрился же сначала на кабину мину положить, потом в кузов. Разнес там все и всех. Ох, брателло, ювелир. Научился у "духов". Суперминометчик!

Хохочет, закатывается. Ну они же за нами метрах в ста мчались. Пулеметы наши тоже неплохо сработали, но миномет уделал все подчистую. Я понимаю, такого не бывает. Но вот вам чудо господне.

Пока мы стояли на дороге, как кучка идиётов, накатил на нас конвой. Чуть стрелять не начали, деятели хреновы..

Хорошо, начальник конвоя машины узнал. Остановились, грузовик бандитский с дороги спихнули. Это черное, что текло, не бензин был. Это кровь текла. Там в кузове, оказывается, куча народа была. А мина прямым попаданием сделала там небольшой форшмак. Месиво костей, мяса и прочей мерзости. Вот и стекала черная кровь черных душами.

Мария попросила конвойных детей забрать. Мол мы по делу едем. Но конвойные категорически отказались. Их это не касается. Оказывается, на Новой Земле правило интересное есть. Ты кого спас, ты за того и отвечаешь. Да уж, Экзюпери отдыхает.

Полезли конвойщики в кузов, тела вниз стащили. Обшарили. Приносит их начальник Алеку пачку пластика и говорит:

– Ты это, парень, возьми документы. Оно как бы и машина эта ваш трофей теперь. Если вам этот хлам надо. А документы эти, когда вернешься, в отделение ордена отнесешь. Сдашь.

– Ага, - говорит Алек, - я документы принесу, а меня в кутузку, за убийство.

– Да ты что, паря! Кто тебя садить будет за этих уродов? Вот, глянь, в кузове в углу валялось. Покажешь в ордене, тебе еще и награду отсыплют.

И протягивает Алеку баул. Грязный, окровавленный.

– Открой, глянь, - говорит, - сразу поймешь, что да как.

Алек открывать баул не захотел, у сына моего уже так рука видно болела, что он только о ней и думал. Держит бережно левой рукой. Я его к машине обратно отвела, Марию позвала. Соня примчалась, стоит, слезки капают. Гладит Алека по голове, как маленького. Полезла с него рубашку срезать, что бы до раны добраться.. Срезали. Хорошо, рана сквозная, пронесло по мясу. Кровищи! Кровищи то натекло