Переход
Шрифт:
— Понятно… но хоть какое оборудование для такого завода понадобится, сказать можешь?
— Сказать — могу.
— Но не говори, а напиши. И напиши, сколько людей на такой завод нужно, а я в деревню твою батальон… роту пленных отправлю, они ее превратят в настоящий промышленный город.
— Не надо деревню в город превращать, там земля хорошая, урожаи высокие, мужики… бабы в основном — справные. Пусть дальше хлеб растят. Но дома им выстроить достойные было бы неплохо.
— Это везде было бы неплохо… но твои — точно заслужили, летом им всем постараемся с жильем помочь. Тогда второй вопрос: ты тут с кислородом три технологии уже внедрил, а еще на что-то он годен? Про
— Да дофига для чего он годен. Если в воздух, который в домну идет, добавить сорок процентов кислорода, то ход домны вдвое ускорится и кокса на четверть меньше потребуется. А еще с кислородом очень просто получать удобрения азотные… я могу целый день перечислять.
— День — это хорошо. Значит так, партизан… Воронов. Бросай свою работенку, поедешь со мной в Минск. Да, знаю, ты уже говорил — но я тебя все это делать и проcить не стану. А ты все будешь целый день перечислять другим людям, которые тобой перечисленное попробуют уже сделать. Начальству я скажу, что тебя забрал… ненадолго, послезавтра вернешься. И не спорь!
— Да я и не собирался. Только мне забежать в общагу нужно, хоть переоденусь.
— Пошли уже, по дороге заедем. А еще у меня третий вопрос: откуда ты все это знаешь? Но на этот вопрос можешь не отвечать…
В Минске Алексей застрял на трое суток, и ему даже выспаться там толком не удалось: Пантелеймон Кондратьевич просто «на конвейере» присылал к нему различных специалистов (в основном инженеров и — по отдельной просьбе Алексея — химиков из университета). И ничего нового парень им рассказать не смог, все, что он рассказывал, было в принципе специалистам известно — но раньше они это «просто знали», а теперь могли тому же товарищу Пономаренко довольно толково донести, какая может выйти польза от применения этих знаний и что для такого применения им потребуется. Опять же, не потому что они этого раньше не знали, а потому что их никто раньше и не спрашивал — а с инициативами народ к начальству лезть опасался. Но если начальство само дает поручение «придумать и воплотить», гарантируя при этом обеспечение нужными ресурсами, то отказываться точно глупо.
Тем более глупо, что народ уже заметил: у товарища Пономаренко и за наградами дело не встает, причем награды он не столько почетные, сколько материальные дает. То есть орденами тоже не обделяет, однако сейчас выделенная квартира куда как важнее для человека, чем даже самый высокий орден.
Только вот Алексей Павлович про такую «привычку» «главного белоруса» был не в курсе, он просто делал то, что считал нужным… в том числе и не стеснялся раздавать заслуженные люли: когда он вернулся в Оршу, то узнал, что станок после его внезапного отъезда никто даже не попытался доналадить. Зато Вася Николаев с очень довольной физиономией ему сообщил:
— Леха, тут мы вчера как раз новый дом сдали, и решением парткома и профкома в нем тебе квартиру выделили. А по решению горкома тебе в квартиру уже и телефон поставили. Пошли, я тебе покажу… не сейчас, после смены пойдем. А ты пока подумай, какую тебе мебель нужно будет заказать.
— Это где ты мебель собрался заказывать? — с подозрением в голосе поинтересовался Алексей, который твердо знал, что мебель почти никакая в республике не производится.
— Где-где, в деревяшечном цеху у нас, там мастера ее много делают для рабочих. Ну, табуретки там, столы кухонные, даже кровати. Причем кровати неплохие…
— Знаешь что, Вась… не нужна мне квартира. Я через пару месяцев все равно отсюда уеду, причем надолго. В Минск уеду, в институт поступать. Так что о квартире можно будет лет через пять поговорить, не раньше.
—
— Этот вариант и рассматривать смысла нет: у меня за школу золотая медаль.
— Ну это… а ты и не говорил. Однако поздравляю! А с квартирой… ты хоть пару месяцев поживи как человек, а потом просто квартиру обратно заводу сдашь. А мебель тогда я просто в деревяшке закажу, чтобы к завтрему сделали. Договорились? Соглашайся, там прямо в квартире и гараж для твоего мотоцикла есть. То есть не в квартире, а в доме, но из квартиры в нее отдельный вход…
После тесной работы с Васей, которого товарищ Пономаренко сначала назначил директором «Приреченского тракторного», а после перевода производства в Оршу автоматически назначенного директором уже Оршанского тракторного, Алексей стал лучше понимать, почему Советский Союз все же победил намного превосходящего в техническом обеспечении врага. Побеждала не техника, а люди. Тот же Вася: ну, назначили его директором (причем никто не снял с работы прежнего директора «Красного борца», и формально на одной территории существовали два завода) — но он так и остался «настоящим комсомольцем». СО старым директором он обязанности разделил: тот занимался производством, а Вася — «соцкульбытом», то есть отвечал за строительство жилья для рабочих, за детские сады, за обеспечение продуктами и прочими нудными товарами — но при этом жил в общежитии, и единственную привилегию он себе позволил только женившись, да и то это даже «привилегией» было нельзя назвать: молодоженам была в общежитии отдельная комната предоставлена, но так же старались обеспечить любую молодую семью на заводе. А выстроив очередной уже многоквартирный дом, он и не подумал себе там квартиру урвать, искренне считая, что есть люди куда как более достойные.
Однако и Алексей считал, что есть люди именно достойные, например тот же Вася. А так как ему квартиру Василий дал трехкомнатную, он настоял, чтобы и Вася с денной в нее же переехали. А потом, причем в тайне от соседа и его жены, прописал обоих в этой квартире. Но пока он даже и не собирался им об этом говорить, решил, что пусть это станет для них приятной неожиданностью. Тем более приятной, что пара явно ждала ребенка…
В конце апреля Пантелеймон Кондратьевич срочно умчался в Москву и доложил товарищу Сталину об очень интересном открытии:
— Товарищ Сталин, я думаю, что вы должны немедленно узнать об очень важном открытии. Тут наш юный пионер настоял на том, чтобы мы в республике провели разведочное бурение…
— Нефть нашли?
— Лучше! То есть я даже не знаю, лучше или нет, но нашли большое месторождение калийных солей. Сейчас наши геологи спорят о том, больше оно Соликамского или нет, но, похоже, оно действительно огромное. И если снова поверить нашему юному пионеру…
— Какому это пионеру? И что значит «снова поверить»?
— Да партизану нашему… Воронову. Он сказал, что в этом месте — у Старобина — на глубине в четыреста метров как раз калийная соль и находится. Геологи проверили, скважину пробурили, соль нашли. Много соли нашли. Сейчас в республике мы уже трест создали по строительству там шахты и завода перерабатывающего, который эту соль очищать будет и в удобрение ее превращать…
— И когда только успели? Уже и трест создали… Большой хоть?
— Вчера создали, пока там три человека назначено, они теперь должны и проектировщиков найти, и строителей. Просто я думаю, что если республика своими силами все это обустраивать будет, то быстро не получится…