Переход

Номен Квинтус

С аэродрома Алексей сразу направился в госпиталь. В том числе и потому, что ему и жилье прямо в госпитале приготовили. А слегка очухавшись в машине он, после того как сопровождающие товарищи показали ему комнату и приготовленные для него вещи, в сопровождении корейского врача (специально подобранного, со знание русского языка), пошел осмотреть операционные. В которых, несмотря на довольно позднее время, шли операции. С разрешения врача-корейца он зашел и на операции посмотреть, причем ничего особо интересного он там не увидел: все же работали «братские коллеги» весьма профессионально.

Очень даже профессионально, но вот чаще всего, как понял попаданец, серьезно помочь раненым

они не могли. И не потому, что профессионализма у них не хватало, а просто потому, что «поздно было»: время, которое потребовалось для перевозки раненого в госпиталь, было потеряно безвозвратно — и это его очень сильно опечалило. Но печалило это Алексея недолго, уже почти ночью в госпиталь заглянул товарищ, с которым Алексей очень сильно захотел уже поговорить. То есть он это захотел еще летя на бомбардировщике из Иркутска в Хабаровск, а при наблюдении за местными хирургами захотел этого уже очень сильно — а если чего-то очень хочешь, то чаще всего желание сбывается. Точнее, сбывается все же иногда, но о том, что что-то не сбылось, люди обычно быстро забывают: все же хорошее лучше запоминается. Так что Алексею «просто повезло», и он даже сумел поговорить с товарищем Ким Ирсеном. Будущий Великий Вождь и Солнце Нации пока был человеком вполне, по мнению Алексея, адекватным. Разговор с ним растянулся почти на полтора часа, и в конце товарищ Ким к предложению Алексея перевести его в какой-нибудь полевой госпиталь отнесся с пониманием. А так же пообещал достать для него «нормальную снайперскую винтовку».

А еще товарищ Ким был человеком слова. То есть винтовку Алексею на следующее утро все же не поднесли ни на блюдечке с требуемой каемочкой, ни как-либо иначе — но ту, которую попросил Алексей, быстро достать было просто невозможно. А вот автомобиль, который должен был перевезти его в полевой госпиталь, расположенный в только что освобожденном Сеуле, Алексея ждал у дверей госпиталя еще до того, как он проснулся. Автомобиль с водителем и четырьмя солдатами из «личной гвардии» товарища Кима, и все они прекрасно говорили по-русски. А на переднем сидении, рядом с водителем, восседал лично товарищ Ким…

Глава 23

На замечание Алексея о том, что руководителю государства не стоит ехать на фронт, Ирсен спокойно ответил:

— В этом вы правы, и я вас провожу только до моего штаба, там вас ждет еще несколько солдат, хорошо знающих русский язык. Но вы были правы вчера и в том, что времени мы терять не имеем права, поэтому я решил с вами как раз по дороге и поговорить. А врачи, которые вас поймут, уже в Сеуле. Итак, не будем терять времени: расскажите мне чуть поподробнее о привлечении сил товарища Мао…

Короткий получился разговор, а затем уже две машины с солдатами отправились в Сеул, откуда вечером Алексей выехал уже непосредственно к линии фронта. Товарищ Ким действительно хорошо умел выполнять обещание: в полевые госпиталя, следующие непосредственно за передовыми частями северокорейской армии, действительно было направлено несколько десятков хирургов обученных в Советском Союзе. Но Алексей был вынужден констатировать, что врачей обучили очень неплохо — однако особенности именно полевой хирургии они себе представляли очень неважно, и следующие две недели он, переезжая из одного госпиталя в другой, снова и снова объяснял корейским коллегам:

— Ну постарайтесь запомнить: вы не должны заниматься излечением раненых бойцов, ваша работа заключается лишь в том, чтобы не дать бойцу умереть и подготовить его к транспортировке в нормальный госпиталь в тылу, причем в таком виде, чтобы уже тыловые хирурги могли раненого спокойно и, главное, уверенно вылечить. Здесь, на передовой, у вас просто нет времени на то, чтобы делать сложные операции — так и не занимайтесь этим! Я уверен, что многие из вас в состоянии такие операции выполнить — но тогда вы просто

слишком сильно устанете и когда поток раненых, например, при наступлении на сильно укрепленные вражеские позиции, резко вырастет, то вы окажетесь просто не в состоянии всем им помочь.

— То есть вы предлагаете нам не оказывать раненым необходимую помощь? — с недобрым прищуром поинтересовался один из корейских хирургов.

— Я предлагаю оказывать лишь минимально необходимую помощь. Достаточную для того, чтобы раненого можно было перевезти в нормальный тыловой госпиталь, где за ним в спокойной обстановке будут ухаживать в том числе и люди с медицинским опытом, но не имеющие возможности работать на фронте. В большом госпитале в тылу даже медиков на каждого раненого потребуется меньше, чем в поле, ведь у нас тут поток раненых прерывистый и изрядную часть времени мы простаиваем, работая с огромной перегрузкой лишь малую часть имеющегося у нас времени. А там, куда раненых привозят со всех фронтов, нагрузка на врачей и младший персонал просто более равномерная, и они там без перенапряжения смогут оказать помощь гораздо большему числу бойцов. Но в любом случае наша задача тут — обеспечить, чтобы раненые могли до тылового госпиталя добраться без фатальных последствий. И поэтому… вот, смотрите: парню пулей раздробило кость. Так вот, мы не должны эту раздробленную кость пытаться даже соединить, в тылу это сделают и без нас. Причем сделают лучше просто потому, что там обстановка спокойная. А мы… мы сейчас… вот, смотрите, мы сейчас сделаем так, чтобы он не истекал кровью и не получил вторичного заражения… а вот эту шину поставим чтобы он при транспортировке на машине по неровным дорогам болевой шок не заработал… всё. Дальше уже не наше дело, у нас в предбаннике еще куча раненых в очереди.

— Но мы могли бы…

— Да, мы могли бы потратить на него еще полчаса, но у нас нет этого получаса! Там другие раненые…

— Легкораненые…

— А вот того мы не знаем. Да, возможно у того парня просто царапина, а возможно… ну что я говорил: осколок прижат к артерии, если парня просто тряхнет посильнее в кузове машины, он умрет от кровопотери…

— Спасибо, товарищ Воронов, мы теперь поняли…

— Еще показывать нужно?

— Мы бы не отказались получить еще вашу помощь, но здесь мы и без вас уже постараемся серьезных ошибок не наделать, а у вас, как нам сказали, еще почти полтора десятка полевых госпиталей срочно нуждаются в столь полезных советах и демонстрациях…

На самом-то деле Алексей увидел, что хирурги на фронте были действительно довольно умелыми, и они, приняв предлагаемое им «разделение труда» между полевыми госпиталями и тыловыми, сами прекрасно с потоком раненых справятся. Они бы и без его «полезных советов» прекрасно бы справлялись — но у них имелись свои полевые уставы, нарушать которые было запрещено, а теперь врачи просто вписывали в эти уставы «рекомендации старшего товарища» и делали свою работу не опасаясь «оргвыводов». Ведь он товарища Ким Ирсена поступила четкое указание: 'рекомендации русского врача выполнять — а указания товарища Кима стоят выше всех уставов…

За неделю Алексей успел поработать в шестнадцати таких полевых госпиталях, и лишь в одном ему пришлось задержаться больше чем на полдня: в начале июля в бой вступила американская пехотная дивизия, вооруженная гораздо лучше, чем южнокорейцы, и при штурме Чинчхона (успешном штурме) поток раненых в госпиталь просто зашкалил. Алексей взял на себя только раненых в конечности (поскольку именно такие операции он умел делать достаточно хорошо) и простоял у стола весь день — но на этом свою работу в качестве полевого хирурга он закончил. Потому что с товарищем Ким Ирсеном он договаривался немного о другой «работе в поле», и сопровождающие его «лучшие бойцы отряда товарища Кима» терпеливо ждали, когда «русский доктор» начнет делать то, что он обещал их командиру…