Переходный период: цели изучения, теория и практика

Яницкий Олег

Современные экономические и политические санкции суть силовой инструмент давления на вероятного противника посредством лишения его доступа к «сетям развития», включающим производство, распространение и установку новых технологических продуктов, которые сегодня нужны России и многим другим странам, вступающим в «переходный период». Западные идеологи утверждают, что это давление касается только олигархической верхушки РФ и не затрагивает интересов рядовых граждан. На деле, как показывает ежедневная экономическая практика, происходит ровно наоборот: отдельные олигархи РФ выпрашивают у США некоторые послабления, а рядовые граждане страдают.

Сегодня гибридная война есть главный инструмент динамического

экономического, политического и психологического противоборства глобальных игроков. На производство этого продукта в мире брошены лучшие интеллектуальные ресурсы, гражданской и военной науки. Однако остается нерешенным вопрос принципиальной важности: как идея гибридной войны соотносится с необходимостью поддержания хотя бы относительного мира и согласия во всем мире? Куда испарилось движение за мир, созданное еще в 1955 г. выдающимися учеными? И уже совсем трудный, но необходимый вопрос: каким будет переходный период от гибридной войны к всеобщему миру?

Люди суть одновременно создатели и подчиненные социальных сетей. Это отнюдь не означает, что горы, реки и моря утеряли свое коммуникативное значение для людей. Чем дальше, тем больше человечество, преодолевая законы природы – в данном случае законы биосферы, – в то же время становится все более зависимым от нее, о чем Ф. Энгельс неоднократно писал в «Диалектике природы». Например, Китай, создавая свой новый «Шелковый путь», постепенно трансформировал программу его создания в «Пояс и путь», акцентируя внимание на необходимости учета в этом трансконтинентальном проекте сопротивления не только других государств, но и ограничений, налагаемых на этот проект существующими природными условиями.

Наконец, как пишет М. Кастельс [Castells, 2004: 17], «интернет родился на почти невероятном пересечении Большой науки, военно-технических исследований и культуры свободы» (в западном ее понимании). То есть Кастельс фактически подтверждает мой тезис о необходимости междисциплинарного взаимодействия. Все социальные сети этих институциональных структур взаимодействуют со «встречными» потоками вещества и энергии, вступая с ними в противоречия и конфликты, что естественно, так как любое современное производство, включая и производство культурных ценностей, содержит в своих структуре и функциях как материальный, так и информационный сетевой элемент. Это означает, что мы сегодня живем в двух мирах: материальном и информационном.

3.5. Некоторые выводы

Итак, современный переходный период – это эпоха формирования сетевого общества, охватившего все стороны общественной жизни. Человеческие сообщества все более осознают свою включенность и потому зависимость от той комплексной (интегрированной) системы, которую я называю социобиотехносферой. Всякий переходный период от одного способа производства к другому чреват негативными экологическими и социальными последствиями и общим ростом глобальной социальной напряженности. Трактовка этого периода как перехода от модерна к постмодерну – слишком общая и не раскрывающая его механизмов и противоречий. Между тем переходный период – это, в частности, транзит от общества, живущего уроками от последствий уже случившихся событий (кризисов, войн, природных и техногенных катастроф), к обществу непрерывных и все более ускоряющихся глобальных изменений. Теоретическое осмысление этих критических событий есть важнейший инструмент познания сетевого общества. Однако пока весь мир находится в состоянии «между» двумя и даже несколькими способами общественного производства, это указывает на необходимость построения многомерной модели переходного периода, в котором весь мир, и мы в том числе, сегодня находимся. Это, в свою очередь, указывает на тот факт, что эпоха существования обособленных

социальных миров закончилась, их взаимозависимость растет. Следовательно, сегодня изучение социальных общностей любого масштаба должно вестись в контексте глобальной динамики.

Глава 4

Экспертное знание как инструмент оценки сложных объектов

Экспертиза (под разными названиями) – весьма древний инструмент оценки ситуации, расстановки социальных и иных сил и предсказания будущего. Институт «высших сил» и интерпретаторов их мнения, старейшин, шаманов, советчиков и советников возник едва ли не на заре возникновения человеческого общества. Но нас в данном случае будет интересовать роль и функции этого института в условиях перехода от НТР-3 к НТР-4 или, в западной терминологии, перехода от модерна к постмодерну и потом – к информационному обществу.

Однако, следуя принципу многозначности любых, в том числе экспертных оценок, я буду придерживаться принципа многостороннего анализа, учитывающего историю развития этого оценочного инструмента и роль личностных и коллективных факторов в формировании междисциплинарного подхода.

4.1. Краткая история эволюции экспертной оценки

Как отмечено выше, историческое знание здесь важно для понимания эволюции этого метода. Можно выделить этапы его становления. Уже в глубокой древности в ареалах зарождения человеческой цивилизации (Месопотамия, Египет, Китай, полуостров Юкатан, Восточная Сибирь) существовали две параллельно развивавшихся формы такой оценки, которые я условно называю религиозно-мистической и рационально-космической. Обе они апеллировали к «высшим силам» и имели духовное и материальное происхождение.

Показательно, что с развитием человеческого общества его коллективное поведение становилось все более рациональным, что не мешало периодически обращаться к «высшим силам» как в повседневной жизни, так и в критических ситуациях. Обязательные молебны, крестные ходы, необходимость покаяния и благословения, равно как и многие другие атрибуты церковной жизни сопровождали и сопровождают сегодня сугубо рациональные действия человека и его сообществ. Я знал лично нескольких российских академиков, выдающихся теоретиков, математиков и физиков, которые были глубоко верующими людьми. Но вот важный момент: эти ученые никогда не «смешивали» свои религиозные убеждения с методами и принципами рационального мышления и действия.

Экспертиза именно как социальный институт возникла сравнительно недавно, где-то в середине прошлого столетия. Экспертизу нельзя смешивать с авторитарными и диктаторскими указаниями иных правителей, если подобные директивы не основаны на коллективном опыте и дискуссии. В этом смысле современная демократия как политика, основанная на мнении большинства, представляется мне не настоящей демократией, даже если принятое решение отвечает требованиям конкретного исторического момента. Завтра ситуация изменится, а политика еще долго будет строиться по вчерашним и позавчерашним лекалам.

Обратимся к опыту крестьянской России. Индивидуальное крестьянское хозяйство было идеальной моделью соединения знаний и практического опыта. Кроме того, оно практически не давало отходов, этого бича современного высокотехнологичного сельского хозяйства. Конечно, методы селекции постепенно развивались, но они еще долгое время были результатом естественного отбора, а не тотальной химизации земледелия. Не парадокс ли: в России периодически случались и засухи, и наводнения, но вплоть до Октябрьской революции страна не знала голода как массового общественного явления. Напротив, Россия весь XIX век и часть ХХ века экспортировала зерно и другие продукты сельскохозяйственного производства.