Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
* * *
К лагерю подошли, когда уже стемнело – мои «суперчасы» показывали семь минут двенадцатого. Выбрали направление отхода, договорились о чрезвычайной точке встречи, примерно в пятистах метрах в глубь леса возле большого пня. После чего я был оставлен с пулеметом в наблюдении, а мужики ушли на разведку «стариковской» тройкой: Фермер, Бродяга и Люк. Шуры номер два и три долго уговаривали командира остаться, но тот был непреклонен: пойду, мол, и все. Перед выходом Бродяга оставил мне свой матерый ПНВ и нормальный полевой бинокль.
Редкие облака практически не скрывали полной луны, что меня, с одной стороны, обрадовало – и без прибора ночного
«Как он? Где? Тот ли это «фильтр»? Не ошибся ли «язык», указавший нам на этот лагерь?» – чехарда мыслей, однако, не отвлекала от наблюдения.
С моей позиции, расположенной метрах в ста от лагеря, было прекрасно видно проволочный забор лагеря и небольшую низину за ним. Изза хорошей подсветки я даже различал движения часовых на вышках, а вот пленные, спящие вповалку под длинным навесом да и просто под открытым небом, видны были плохо. Пожалуй, разглядеть среди них нашего друга не смог и фэнтезийный эльф. Час или около того вокруг все было тихо. Вдруг послышались громкие голоса, смех, а затем несколько грубых окриков понемецки. Прильнув к окулярам, я увидел картину, показавшуюся поначалу странной. Пятеро солдат под предводительством унтерофицера (галун на погонах ярко блестел в лунном свете) вывели из лагеря в низину троих пленных и, дав им лопаты, заставили копать. Приглядевшись, я убедился, что Арта среди них нет. Казалось, это должно было меня успокоить, но развернувшаяся передо мной сценка настолько была похожа на виденные в детстве фильмы «про войну и злых фашистов», что заставила меня стиснуть зубы. Буквально через минуту до меня дошел смысл этих нехитрых приготовлений. Пока пленные копали, немцы перешучивались, смеялись и прикладывались к какойто фляжке. Видимо, со спиртным, так как голоса их становились все громче, язык грубее, а шутки похабнее.
Когда одному из солдат показалось, что русские слишком медленно копают, он подскочил к одному из пленных и ударил того прикладом по голове. Остальные немцы, изрядно уже захмелевшие, увидели в этом новую забаву и присоединились к товарищу. Унтер при этом спокойно наблюдал за происходящим, а двое русских продолжали копать.
Хорошенько избив красноармейца, солдаты снова сунули ему в руки лопату. Однако тот, по вполне понятным причинам, стал работать еще медленнее. Тогда немцы выволокли его за волосы из ямы и снова начали бить. По всей видимости, унтерофицеру это зрелище надоело. Скомандовав солдатам прекратить, он приказал поставить красноармейца перед ним. Те рывком подняли пленного, а унтер вытащил пистолет и прострелил нашему правую ногу. Я вздрогнул, красноармеец закричал, солдаты заржали. Немец снова поднял пистолет и прострелил бедняге руку! Какую, я не видел… Еще выстрел! Крик! Выстрел! Крик!
«Сука хренова! Сволочь! Что же ты делаешь, европеец долбаный?!»
Стиснув рукоятку пулемета, я вышел в эфир:
– Фермер, здесь Тотен, наблюдаю шесть целей. Они расстреливают красноармейцев. Прошу разрешения на открытие огня.
В ответ я услышал злобное шипение командира:
– Тотен, твою мать! Лежать тихо и не высовываться, даже если там их на кусочки резать начнут. Если откроешь огонь, я сам тебя закопаю! Как понял?!
– Принял. Понял. Отбой.
Оставалось молча лежать и смотреть на развитие этой
Немцы приказали оставшимся бойцам докопать третью яму, свалить туда покойника и засыпать его землей. Потом расстреляли следующего. Последний закопал его могилу. Его столкнули в «свою» яму и тоже застрелили. Солдаты лениво закидали последнюю могилу землей, собрали инструмент и ушли.
Примерно через час после развязки вернулись старшие. Командир поначалу, видимо, хотел высказать все, что думает по поводу порядка в эфире и четкого выполнения распоряжений, но, увидев меня, бледного, с дрожащими руками, решил отложить нравоучения. Он положил руку мне на плечо и сказал:
– Терпи. Потом с суками поквитаемся.
Глава 14
«…Резко ухудшилось положение с топливом – наличные запасы составляют в танковых дивизиях – 1,2 штатной, в моторизованных – 1. Соответственно ведение маневренных действий затруд нено.
Опоздание с подходом частей 8 го АК (8 я и 28 я пд) также вынуждает меня вести фронтальное наступление на позиции Советов, в результате чего потери в танках в условиях ведения боев в городской застройке превосходят всякие разумные пределы.
Противник оказывает сильное давление в районе Дорогобуж – Ярцево. По данным разведки, против фронта моей группы действует Армия Советов под командованием генерала Рокоссовского.
Контрудар в направлении Ярцево – Соловьево, начатый 28 июля силами 39 мк, позволил остановить, но не отбросить большевиков. Переправы в районе Соловьево взять пока не удалось.
Командир 7 й тд докладывает о нехватке артиллерийских снарядов.
Командующий 3 ТГ генерал полковник Гот».
Генералфельдмаршал отложил в сторону листок с шифрограммой:
– А что у Гейнца?
– По последним данным, его парни дерутся за Гомель. Но со снабжением у них тоже не очень, господин фельдмаршал, – ответил начальник штаба. – Он с утра связывался со мной – собирается приехать.
– И что вы можете на это мне ответить, господа? – вопрос был адресован двум армейским и одному эсэсовскому генералу.
– Господин фельдмаршал, – взял слово эсэсовец, – нами совместно, – кивок в сторону армейцев, – уже разработан план операции, которая покончит с обнаглевшими бандитами. Для меня скорейшее решение этой проблемы – дело чести! Уже две недели как назначен рейхскомиссар Вайсрутении, господин Кубе, и должен сообщить вам, что примерно через неделю нас должен посетить сам рейхсфюрер!
* * *
ВЫДЕРЖКА
ИЗ УСТАВА КОНЦЕНТРАЦИОННОГО ЛАГЕРЯ ЭСТЕРВЕГЕН О ДИСЦИПЛИНЕ И НАКАЗАНИЯХ ОТ 1.8.1934 г.