«Перекоп» ушел на юг
Шрифт:
Далеко от берега они нашли хижину, сбитую из корабельной обшивки. На одной из досок были те же буквы «S.Т.», только сохранившиеся лучше. Едва тронули обшивку, как она вся рассыпалась, подняв облако едкой рыжей пыли. Оказывается, доски истлели и держались только на стеблях обвивавших их лиан.
Неподалеку от хижины валялся изрядно поржавевший чугунный котел.
Позже малаец Датук рассказывал:
— Старики говорили: было это давно, когда еще жил отец моего отца… Чужой корабль наскочил на рифы. Моряки высадились, много рома, виски пили, сожгли поселок малайских людей, увели к себе нескольких наших женщин. Потом те моряки поссорились между собой. Завязалась драка, многих они сами убили… Шлюпку
Начался прилив. Вода, пенясь у коралловых рифов, быстро наступала на отмели. Волны с грозным шумом накатывались на рифы; казалось, стреляют орудия или слышатся раскаты грома. В кипевших волнах, резко выделяясь среди белых кораллов, плавали красные, желтые, синие рыбки. Забрав наполненные корзины, связки водорослей, малайцы стали уходить. Моряки тоже пошли, захватив свою добычу.
Вечером в хижину моряков пришел Датук, принес большую корзину убикаю и принялся показывать, как готовить водоросли, ракушки.
Бударин, уже усвоивший несколько слов по-малайски, обращаясь к Датуку, поблагодарил малайца на его родном языке:
— Три манаси… [12]
Эти два слова, произнесенные Будариным, произвели сильное впечатление на гостя.
Тут же начался своеобразный урок малайского языка, заинтересовавший всех моряков. Датуку показывали ракушку, водоросли, лист, палочку или ветку и спрашивали:
— Как это называется?
Датук серьезно объяснял, в свою очередь спрашивая у моряков русские названия того или иного предмета. Лицо Датука было задумчивым: ведь раньше все белые люди, которые бывали на острове, не интересовались его родным языком, никогда не благодарили его, не относились к нему как к равному.
12
Три манаси (малайск.) — спасибо,
Пламя от очага, то тлея, то разгораясь, освещало дрожащими бликами стены, потолок хижины. И при этом мерцающем свете группа моряков, сидя вокруг Датука, долго вела оживленную беседу. Даже лежащие на постелях больные приподнялись. У Погребного нашелся карандаш, и при свете очага он начал записывать на клочке коры малайские слова и их значение. Быстрее других запоминали значение слов Радченко, Андрианов, Бахирев.
Потом Бударин затянул песню. Его поддержали несколько голосов:
По долинам и по взгорьям Шла дивизия вперед…И уже в следующую минуту знакомый мотив подхватили все, даже больные и Андрианов, у которого был очень приятный голос. И песня полилась далеко за пределы хижины.
Долго пели в этот вечер. Вспоминали и раздольную украинскую «Распрягайте, хлопцы, коней…»
Над островом уже занимался рассвет, в щели хижины брызнули солнечные лучи, пламя очага побледнело, а моряки еще не ложились.
Илья Бахирев произнес вслух то, что, кажется, у каждого было на душе:
— А ведь солнце сегодня будет и там, над Москвой. И вчера оно было там…
И все подумали, что скоро придет, должно прийти избавление от этого тропического плена. На Родине их уже ищут и, конечно, найдут. Голландцы, вероятно, уже сообщили Советскому
И действительно. Родина разыскивала своих загадочно исчезнувших моряков. Из Москвы во Владивосток шли телеграммы, телеграфировали и в Японию, и на остров Яву, и в Сингапур, и даже в Австралию, запрашивали о пароходе «Перекоп», о его экипаже. Но мало кто знал тогда, что в этом районе японская военщина уже захватила многие острова, что шла битва за Сингапур и другие важные пункты, что Большая Натуна оказалась в центре боев, но не была захвачена только потому, что мало интересовала японцев: остров был беден, неудобен и поживиться на нем было нечем.
Запросы по радио о «Перекопе» получили из Дальневосточного пароходства и суда, находившиеся в Тихом океане. Но никто не встречал парохода «Перекоп», никто ничего не знал о судьбе его экипажа. Судно и его команда таинственно исчезли с того самого дня, как была получена радиограмма о налете японского самолета и обстреле им парохода, эта последняя весточка от перекопцев…
В джунглях Натуны
Отремонтировать шлюпки оказалось не так-то просто: не было материалов, больные моряки все еще не могли прийти в себя и за ними требовался уход, что отвлекало часть экипажа от других работ. Много времени уходило и на добывание пищи, и, хотя кое-что удавалось собрать, этого было далеко не достаточно, чтобы поддержать силы.
Питались очень плохо, и люди заметно слабели. Запасы пищи, полученные от Петера Энгерса и малайцев, а также консервы, что взяли с судна, были на исходе. Бударин всячески старался подбодрить экипаж и даже начал подготовку к встрече Нового года.
Бударин, Бахирев и Радченко решили исследовать джунгли, узнать, что можно собрать там из съестного. Вооружившись параном, который дали малайцы, они ушли рано утром. Двигались, пробираясь узкой тропинкой, ведущей в глубь зарослей. По сторонам поднимались высокие саговые и кокосовые пальмы, свисали канатообразные лианы; поэтому то и дело или пригибались почти до земли и переползали на коленях, или прорубали дорогу параном. После дождей, обильно выпавших в последние дни декабря, маленькие речки и ручьи разлились, затопив низины. В таких местах земля превращалась в озерки, в лиманы, в топи с торчащими из воды деревьями и кустарниками. Приходилось шагать по колено, а то и по грудь в воде. Дальше становилось посуше.
Шли настороженно, опасаясь тигров. Изредка попадались дикие яблоки-кислицы. Лианы вились вокруг стволов и ветвей деревьев, в темноте они казались змеями.
Нашли несколько ананасов, росших среди сизых мясистых листьев. Кое-где желтели небольшие дикие лимоны. Снова путь преградили топи, поросшие мангровыми деревьями со свисающими, как веревки, воздушными корнями. Тронулись в обход, однако не так легко было обойти заросли, тянувшиеся на большое расстояние.
Но вот показалась полянка, на ней виднелась похожая на пырей трава и еще какие-то незнакомые растения.
— Смотрите, и здесь растет пырей! — обрадовался Бахирев.
— Что толку: эту траву не будешь есть, — буркнул Радченко.
— Не кисни, — проговорил Бударин, — может быть, что дельное найдем. — Ему очень хотелось найти что-нибудь съедобное, порадовать тех, кто остался в хижине.
Населения на острове было очень мало. Люди жили в четырех небольших поселках, вокруг крохотных клочков раскорчеванной земли, на которых росли каучуковые деревья, ананасы, бананы. Почти все эти богатства забирали голландцы, оставляя малайцам лишь то, что им неугодно, — убикаю. В глубине джунглей никто из местных жителей не селился, и моряки никого здесь не встретили. Не у кого даже было спросить совета, на который они так надеялись, собираясь в поход.