Перекрестие судеб
Шрифт:
К франкам приезжает партия новой техники и снаряжения. Их расставляют на ключевых позициях, готовясь к предстоящему сражению. Эмильен встречает новую партию солдат и сразу распределяет их по позициям, уверенно указывая каждому его место на поле боя.
В это время Ханс садится в свой "Леопард" и обращается к командирам, строго наставляя их не подвести его, как это произошло в прошлый раз. Напряжение нарастает, и до битвы остается меньше часа.
Глава 13: Вторая битва за Париж
С утра воздух был пропитан напором войны – началась вторая битва за Париж. Эмильен, находясь на
С каждым моментом Эмильен ощущал нарастающее напряжение. Немцы снова практически не испытывали сопротивления франков до тех пор, пока в бой не включились современные танки. С их появлением ситуация изменилась: стальные гиганты, обладая скоростью и огневой мощью, начали оттеснять врага. Каждое движение этих машин вызывало мужество у французских солдат, и они понемногу начали осознавать, что могут сдержать натиск, если будут действовать слаженно.
Эмильен выхватил взглядом танк Ханса, который, как и прежде, стремительно продвигался по полю боя. Внутри него была сосредоточена вся мощь немецкой военной машины. В этот момент решимость Эмильена укрепилась. Он вспомнил о предыдущем столкновении и, казалось, почувствовал, как злость накрывает его. Он не мог позволить, чтобы Ханс снова одержал победу. Схватив карту и быстро собравшись, он побежал к своему командирскому "Леклерку". Сообщив подчиненным о своем намерении вмешаться в сражение, он запрыгнул в танк и направился к противнику.
Когда танки Эмильена и Ханса столкнулись, началась напряженная танковая потасовка. Оба танка выпустили стрелы огня, отчаянно маневрируя, чтобы избежать попадания снарядов. Эмильен чувствовал, как адреналин бурлит в его крови, а серьезная ответственность легла на его плечи. Он понимал, что сейчас, в эти критические минуты, судьба целого батальона лежит на нём.
Снаружи на поле битвы развернулось настоящее месиво. Солдаты обеих сторон, словно одержимые, сражались не на жизнь, а на смерть. Гремели взрывы, снаряды пробивали землю, пробуждая пыль и грязь. Французские и немецкие солдаты изо всех сил старались перебороть страх, сжимая оружие и бросаясь друг на друга, завоёвывая каждый сантиметр земли. Далеко над ними в небе происходила не менее жестокая битва – самолеты и вертолеты сбивали друг друга, искры и дыма оставляли за собой пожар. Удары ладонью по металлическим каркасам танков перекрывались гулом моторов и криками командира, отдающего приказы.
Их борьба продолжалась, пока, наконец, Эмильен не нашел возможность навести прицел. Он напрягся, сердце колотилось, и с треском в его "Леклерке" раздался выстрел. Снаряд вонзился в броню танка Ханса, который разразился мощным взрывом. Ослепляющий свет ослепил Эмильена на мгновение – когда он вновь смог сосредоточиться, увидел, как осколки металла разлетаются в стороны, а дымы поднимаются к облакам.
Не видя Ханса в его танке, немцы, почуяв обострение паники, начали отступать. В их рядах царила неразбериха.
Когда ночь накрыла поле боя, с неба пошёл дождь, очищая землю от крови и горя войны. Он стучал по танковым броне и мокрым лицам солдат, размывая границы между жизнью и смертью. В этот момент среди беспорядка, перевёрнутых танков и ожесточенных боёв, Ханс пришёл в сознание. Он был ранен, половина его тела и лица была покрыта ожогами. Боль пронзала его, но он не собирался останавливать борьбу. Хромая, он начал двигаться к своим позициям – каждый шаг давался с трудом, но внутри росла решимость: он не сдержит себя и не уйдет с поля боя, пока не завершит своё дело.
Глава 14: Возвращение Ханса
На рассвете, когда первые лучи солнца разрывали утренний туман, Ханс с трудом добрался до позиций немцев. Часовые, заметив еле державшегося на ногах человека в изодранной форме, бросились к нему, подняли его и отвезли в медицинский пункт. Врачи были поражены, узнав, что ему удалось выжить после страшных ранений.
Тем временем во Франции нарастало напряжение. В городах и деревнях жители начали поднимать беспорядки. Гнев, страх и печаль перемешивались между собой. «Почему они не берегут наших мужей и детей?» – спрашивала Анн, мать двоих детей, стоя у рынка и сжимая в руках кусок хлеба.
«Они отправляют их на бойню, как будто это просто игра. Кому-то нужно остановить это безумие!» – поддержал её другой житель, Жорж, нападая на неподвижное пространство перед собой.
Солдаты на линии фронта тоже испытывали нарастающее недовольство. Они собирались в небольшие группы, обсуждая происходящее. Одним из них был старшина Пьер, который уже много лет служил в армии. Он собрал вокруг себя своих подчиненных:
– Слушайте, ребята, вы видите, что происходит? Мы уже теряем людей день за днём. Нельзя это просто так оставлять!
– Ты прав, Пьер! – ответил рядовой Луи, сжимая кулаки. – Сколько ещё мы будем убивать друг друга? Я больше не могу смотреть, как наши братья падают. Это не война, а резня.
– Мы должны поговорить с командирами, – предложил сержант Филипп, присев на корточки. – Но они не слушают нас, даже если мы разделим наше недовольство.
– Нам нужно объединиться, – произнес лейтенант Марин, присоединившись к разговору. – Мы должны говорить с Эмильеном и с другими командирами! Но это будет непросто. Они не принимают критику.
– Хорошо, но если мы ничего не сделаем, – настаивал Пьер, обводя группу взглядом, – ситуация только усугубится. Я скажу командованию, что мы требуем прекращения этой войны! Либо они начнут думать о нас и наших семьях, либо мы сами что-то предпримем.
Тем временем несколько офицеров, недовольных ситуацией, также обсуждали обстановку. На одной из закрытых встреч, собравшихся военного командования, генерал Пате в сердцах сказал:
– Эмильен ведет нас к катастрофе! Мы теряем людей, и каждую неделю поступают письма от матерей, ищущих своих детей. Это никуда не годится.