Перекрестный галоп
Шрифт:
— Давай поживей, негодник! — крикнула она из комнаты.
— Уже иду! — крикнул я в ответ.
Я вышел из ванной и быстро сделал несколько снимков: она по-прежнему лежала голая на кровати, в той же компрометирующей позе. Лежала с закрытыми глазами и лишь через несколько секунд сообразила, что происходит.
— Какого черта? — взвизгнула она, запустила в меня хлыстом и прикрылась краем покрывала.
— Просто фотографирую, — спокойно ответил я.
— На кой хрен? — сердито спросила она.
—
— Шантаж?! — взвизгнула она.
— Да. Хочешь посмотреть?
Я поднес камеру к постели, так чтобы она могла видеть монитор на обратной ее стороне. Но фотографии там оказались другие, не те, которые я сделал только что. Там были вчерашние снимки: ее лицо в профиль, одной рукой она лезет в почтовый ящик под номером 116, чтоб достать конверт с деньгами моей матери.
Она рыдала и все никак не могла остановиться.
Мы находились в гостевой комнате. Я бросил ей пеньюар, а сам ушел в ванную, надеть рубашку и брюки. И когда вышел, увидел, что она сидит на кровати в пеньюаре с натянутым до подбородка покрывалом. На мой взгляд, она ничуть не походила на человека, участвующего в преступном сговоре. Даже растрепанные волосы успела привести в порядок.
— Да это только игра была, — пробормотала она.
— Убийство — это тебе не игра, — сурово произнес я, стоя у изножья кровати.
— Убийство? — Она страшно побледнела. — Какое еще убийство?
«Мое, — подумал я. — В конюшнях Грейстоун».
— Так кого убили? — продолжала допытываться она.
— Человека по имени Родерик Уорд, — ответил я, хотя никаких оснований утверждать это у меня не было.
— Да нет! — взвизгнула она. — Родерика никто не убивал! Он погиб в автокатастрофе.
Значит, она знала о Родерике Уорде.
— Это было подстроено, — заметил я. — Кто его убил?
— Я никого не убивала! — выкрикнула она.
— Но кто-то убил, — сказал я. — Может, Ивен?
— Ивен? — Тут она едва не расхохоталась. — Да Ивена интересуют только эти гребаные лошади. Только они и виски. Лошади и виски весь вечер и всю ночь.
Возможно, это объясняло ее повышенную сексуальную активность. Раз в супружеской постели не удается найти удовлетворение, приходится искать на стороне.
— Так кто все-таки убил Родерика Уорда? — снова спросил я.
— Никто, — ответила она. — Я ведь уже говорила. Он погиб в катастрофе.
— Кто это тебе сказал? — Она не ответила. Я смотрел на нее сверху вниз. — А ты знаешь, какой приговор ждет соучастника убийства? — Ответа не последовало. — Большой срок в тюрьме. И молодой девушке, такой, как ты, этот срок покажется вечностью.
— Я же говорю, я никого не убивала. — Тут она снова расплакалась.
— А как думаешь, присяжные поверят тебе, признав виновной
Она ничего не сказала, зарылась лицом в подушку и рыдала теперь во весь голос.
— Ты мне все равно скажешь, — заметил я. — Рано или поздно. Тебе известно, что максимальный срок за шантаж четырнадцать лет?
Только тут она подняла голову.
— Нет!.. — В голосе ее слышалась мольба.
— Не нет, а да, — сказал я. — То же самое ждет и сообщника.
Это я точно знал. Посмотрел в Интернете.
— Где деньги? — Я решил сменить тему.
— Какие деньги? — спросила она.
— Деньги, которые ты забрала вчера в Ньюбери.
— У меня в сумочке, — пробормотала она.
— Ну а остальное?
— Остальное?
— Да, все те конверты, которые ты каждую неделю забирала с почты на протяжении последних семи месяцев. Где все эти деньги?
— У меня их нет.
— Тогда у кого они?
Но она по-прежнему не хотела говорить.
— Вот что, Джулия, — сказал я. — Ты просто не оставляешь мне другого выбора, кроме как передать вчерашние твои снимки в полицию.
— Нет, — жалобно вскрикнула она.
— Но я не смогу помочь тебе, если ты не поможешь мне, — уже мягче сказал я. — Иначе придется показать те, другие снимки Ивену. — Оба мы понимали, о каких снимках идет речь. Заставь вора искать вора. Или, как в данном случае, заставь шантажиста выдать шантажиста.
— Нет, прошу, не надо, пожалуйста! — взмолилась она.
— Тогда говори, у кого деньги.
— А нельзя ли… расплатиться другим способом? — спросила она. И стянула покрывало, обнажив левую грудь.
— Нет, — твердо ответил я. — Нельзя.
Она тут же снова прикрылась.
— Вот что, Джулия, — командирским голосом произнес я. — Это твой последний шанс. Или ты говоришь, у кого деньги, или я звоню в полицию. — Откуда ей было знать, что в мои планы это вовсе не входило.
— Я не могу тебе сказать, — с несчастным видом ответила она.
— Чего-то боишься?
— Ничего.
— Но ты же сама только что говорила, это всего лишь игра, — заметил я. — Это он послал тебя, верно? — Я сделал паузу. Она молчала. — Это он попросил тебя забирать конверты с почты каждую неделю? — Я снова выдержал паузу. И опять нет ответа, только она снова заплакала, тихо, почти беззвучно. — Наверное, говорил, что ты не попадешься? — Она еле заметно кивнула. — Но ты попалась. — Она снова кивнула, и слезы полились уже ручьем. — И ты не хочешь говорить мне, кто он такой. Очень глупо с твоей стороны. Закончится тем, что всю вину взвалят на тебя.