Перекресток Миров
Шрифт:
Арий кивнул:
— И если следуют нарушения этих самых законов, то именно совет судит нарушителя. Причем не важно, насколько велико преступление: если оно произошло на территории, находящейся в подчинении Главного Совета, на тот момент, то там и будут судить, даже за кражу, ну, не знаю, фрукта. За цикл таких судов несколько, вот на один из них нас и пригласили. Для гварлков это выражение доверия и мы, естественно, отказаться не сможем, вот только…
— Только?
— Гварлки очень легки на решения и на действия — неудивительно, ведь их основная стихия вода. Потому они не просто судят, но и наказывают тут же. И наказания эти… не самые приятные. Я
— Но я сама подписалась на то, чтобы быть твоим секретарем — я закусила губу — И не пойти я не могу? — Арий покачал головой — Что ж, значит буду справляться. В крайнем случае, закрою глаза. Это не запрещено?
— Нет.
— Вот и замечательно… И Арий… — я решилась — я хотела бы поговорить потом, после суда о… о нас и том что происходит. Хорошо?
Было видно, что мужчина напрягся, но потом лишь кивнул.
Старейшины действительно были легки на решения.
А может быть, законы этого мира были слишком однозначны.
Зал, где проходили слушания, представлял собой круглое помещение из того же материала, что и наши домики, с открытыми окнами — в которые, кстати, нимало не смущаясь заглядывал народ — с длинной кафедрой — там рядами сидели старейшины и, теперь, Арий. Остальные участники суда стояли вдоль стен, а по необходимости выходили в центр залы. Не сразу, но я поняла, что преступления разбираются от простого к сложному: сначала решались вопросы с мелкими кражами, спорами за наследство и территории, дальше дела пошли уже серьезнее. Кто-то уходил, будучи оправданным. Кого-то обязывали выплатить штраф, либо же покинуть остров. В общем, ничего ужасного. Я начала уже скучать, когда объявили о слушании последнего дела и в середину вытолкнули юношу и девушку.
Оба выглядели испуганными и решительными. Вокруг них толпились многочисленные гварлки и говорили так быстро и много, на повышенных тонах, что я сначала ничего не разобрала.
А история, в общем-то, оказалась стара, как мир. Местные Ромео и Джульетта полюбили друг друга, встретившись случайно. Всё бы ничего, но оба были сговорены и должны были жениться на совершенно других гаврлках. И тогда парочка решила сбежать, чуть ли не в другие миры, навлекая не только на себя, но и на всех ближайших родственников позор, поскольку нарушение письменных и устных договоренностей у гварлков считалось неприемлемым.
Честно говоря, я была уверена, что их пожурят да отпустят восвояси, тем более, что они просили старейшин о разрыве прежних договоренностей и возможности совместной свадьбы. Но от Совета, после короткого совещания, вышел представитель и объявил:
— Все знают, как наказывается у нас неповиновение старшим. Все знают, что подписанные договора нельзя нарушать. Вина этих двоих доказана. По десять плетей обоим; а как только спины заживут, сыграть свадьбу в заранее оговоренном порядке, даже если будет оказано сопротивление. Приговор немедленно привести в исполнение. Ответственность за браки возложить на семьи нарушителей. Ответственность за почетное исполнение первого пункта передать Правящему Таларии, как представителю высшей формы власти.
Я не могла поверить своим ушам. Юные гварлки побледнели, Арий же, до того не проронивший и слова, уже вставал. Я смотрела на него и понимала, что никогда его таким не видела, разве что, в самую первую нашу встречу. Лицо будто вырублено из белого мрамора, натянувшаяся кожа и сжатые, обескровленные губы; абсолютно непроницаемые глаза в которых, как будто, клубится Тьма. Ему выдали два хлыста, а гварлки покорно стали на колени,
Я сжала кулаки, и ногти болезненно впились мне в ладони. Но я не обращала внимание на боль. Мне хотелось сжать голову, закрыть себе рот, чтобы не завизжать, прижать к себе его руки, которые уже готовы были замахнуться. Несоразмерное, жестокое, ужасное решение и он — его исполнитель. Рассудком я понимала, что не мне указывать гварлкам, какие традиции следует чтить; что отказаться от воздаяния в данной ситуации Арий не мог бы. Но эмоции и боль раздирали меня изнутри; я всхлипнула, когда на спины юноши и девушки одновременно опустилось по плети, мгновенно рассекая кожу. Я вскрикнула, когда плети опустились снова, вызывая у них стон, орошая кровью — красной, обычной красной кровью — пол. Закусила губу и закрыла глаза, не решаясь больше смотреть, и только считала по свисту хлыстов и крикам: три, четыре, пять, шесть… И когда прозвучало десять, я снова решилась посмотреть в центр зала и снова замерла от ужаса, умоляя себя не кричать и не плакать.
Арий стоял, опустив руки. Юноша и девушка уже лежали, не в силах пошевелиться, с раполосованными до мяса спинами. Их подхватили родственники; у тех хотя бы хватило такта замолчать, наконец, и бережно унести потерявших сознание гварлков. Кто-то забрал у Ария плети. Он медленно повернулся с абсолютно бесстрастным лицом и сделал шаг в мою сторону, но, увидев мои глаза, будто споткнулся о преграду.
Тогда он развернулся и вышел вслед за остальными членами Совета.
Глава 22
Сидя на берегу, я смотрела на море.
На планете Арлаэт море было голубо-бирюзовым, как в наших тропиках. Белоснежные линии пляжей, изумительная гладь под ярким и чистым небом, сочная растительность. Но на курорте я себя не чувствовала.
Прятаться и демонстрировать позу Аленушки было не совсем в моем характере, но происходящее в последние недели меня сильно дезориентировало, а сегодняшнее утро — добило. Потому я выбрала отдаленный пляж и, фактически, сбежала, чтобы подумать.
Сегодня, после бессонной ночи, когда я несколько раз порывалась пойти к Арию и объяснить, что я вовсе не его боялась, и будучи до вечера свободной, я бесцельно бродила по предоставленному нам холму и стала невольной свидетельницей разговора.
В одном из домиков с несуществующими окнами болтали несколько стражников; и то, о чем они говорили, заставило мое сердце сначала замереть, а потом лихорадочно застучать .
— …она ничуть не смущалась, когда путешествовала инкогнито вместе с нами — а разве это подобает благородному роду?
— Правящий излишне мягок по отношению к невесте.
— Может, Правящий вообще стал слишком мягок?
— Не смей так даже думать, Орлан! Да и вам обоим хватит сплетничать на эту тему — не наше это дело, лезть в чужие отношения…
Закусила губу, чтобы не выдать себя невольным возгласом, а потом ретировалась. И уже спустя несколько минут быстро шагала по тропинке в сторону моря.
Я понимала, что у любых выходок есть последствия, но не думала, что подобные разговоры могут стать для меня столь болезненны. Я, как правило, не особо обращала внимание на отношение окружающих ко мне. Не нравлюсь — и ладно. Вся моя жизнь являлась противопоставлением себя кому — либо или чему — либо другому. В борьбе я видела выход, но так ли нужна она была теперь? Разве это то, что я хотела? Вечно ставить себя по другую сторону границы?