Перекресток одиночества 4
Шрифт:
— Отпустили — признался старик — А как не отпустить? Он ведь человек свободный… Нешто силой удерживать? — он перевел вопрошающий взгляд на меня — В цепи заковывать?
— Вам следовало хотя бы насторожиться — вздохнул я — И сразу же провести полный осмотр. Как я понял, он был вашим инженером? По технической части он все занимался?
— Он. В свое время его обучил Михаил, что ныне почивает вечным сном под дальней березой. Вунро перенял все тонкости, и мы нарадоваться не могли.
— Инженер луковианец Вунро Дивич — поощряюще кивнул я — Прожил здесь много лет, а затем вдруг учинил саботаж и ушел в снега…
— Так и было. Мы ведь уже рассказали…
— Больше подробностей, пожалуйста — попросил я,
— Вообще не впечатляет — фыркнула Милена.
Разом пришедший в движение высоченный блок из множества шестерней лязгнул и ровно загудел, заставив нас вздрогнуть. Красноватый свет стал ярче и белее. От главного рычага неспешно отошел один из жителей Пальмиры, по пути коротко поклонившись нам и благодарно улыбнувшись. Из потолочных щелей пошел нагретый воздух, в ровном потоке зашелестели растущие в десятке шагов молодые деревца. Да… Пальмира очень мала в размерах. Крохотный и больше похожий на галлюцинацию умирающего оазис среди суровых льдов…
— С самого начала обсказывать? — задумчиво поинтересовался Митомир, внешне нисколько не обидевшийся на мои слова.
— Давайте с времен более поздних — попросил я — Хм… А как часто ваш инженер Вунро пользовался радиосвязью? Я так и не увидел кстати, вашу радиорубку.
— А я покажу! — старик с готовностью указал на плотно прикрытую металлическую дверь, за которую нам пока не предлагали заглянуть — Хотите?
Мы с Миленой ответили одновременно:
— Хотим — и одновременно же поднялись.
— Рассказывайте — попросил я уже на ходу — С этим делом надо разобраться…
Прорванная плотина молчания — не всегда благо. Митомира понесло. Видимо он так долго сдерживался и так был стеснен в заданных предшественниками рамках, что это буквально давило на него и сейчас он был рад хотя бы на время сбросить с себя тяжкий образ молчаливого и косноязычно выражающегося торжественного старца слегка не от мира сего. В результате мы начали получать так много не относящейся к делу информации, что мне пришлось направлять рассказчика в нужное нам русло.
Луковианец Вунро был не без мелких странностей. Он быстро проявил себя среди немногочисленных жителей Пальмиры в качестве неплохого техника, а следом проявил незаурядные медицинские познания. Он умело зашивал раны, врачевал суставные боли, составил вполне себе действенный травяной микс от головной боли. Он был очень подвижен, ко всему проявлял интерес, всегда стараясь вникнуть в самую суть и порой изобретая новый подход к, казалось бы, привычному делу. В общем пальмирцам повезло с их новым другом. Они нарадоваться не могли и вскоре перестали обращать внимание на его странности.
Какие?
Ну… Вунро питался так скудно, что был больше похож на обтянутый кожей скелет, чем на живого человека. И никто не мог заставить его зачерпнуть лишнюю ложку тыквенной похлебки. Временами он уединялся в каком-нибудь уголку и час другой мог простоять на коленях перед стеной, но на молитву это похоже не было, а когда его спрашивали, он с улыбкой отвечал, что освежает в разуме лица своей оставленной там семьи. Он постоянно ходил. Даже во время обычной вечерней беседы, когда все собирались рядом с хижиной и после ужина мирно общались на заурядные темы, Вунро был единственным, кто оставался на ногах и постоянно ходил. Еще он считал свои шаги. Не от одного до десяти, скажем, и даже не до сотни. Нет. Он порой озвучивал действительно огромные, как пальмирцам, казалось, числа, хотя истинную их величину они понять не могли — из-за того, что здесь все говорили на русском, Вунро порой машинально называл на нем некоторые цифры, но остальные произносил
Когда мы выслушали эту краткую и более чем ошеломительную характеристику, я задал только один крайне интересующий меня вопрос: а ничего в душе не ёкало, когда такого вот специалиста допуска к важнейшим система убежища?
На этот вопрос Митомир ответить затруднился, зато вспомнил кое-что другое и с некоторой даже радостью заметил, что я не совсем прав — Вунро проявлял интерес далеко не ко всем системам. Так он никогда не приближался к радиорубке — в которой мы сейчас и находились.
Чтобы попасть сюда, нам пришлось пройти плохо отапливаемым узким коридором до спиральной лестницы и с ее помощью подняться на несколько витков выше. Следующая дверь привела нас в узкое и изогнутое бумерангом длинное помещение с бетонной задней стеной, несколькими уже знакомыми мне консолями управления и стальной створкой на противоположной стене. Если я правильно сориентировался в пространстве, то поднимись или опустись эта стальная створка и мы узрим колоссальный светящийся Столп.
— Ангар — подытожила Милена — С чем-то вроде наблюдательного пункта связи…
— В точку — согласился я, смотря на шесть закрепленных на полу кресел.
Четыре кресла были как есть — безликие и созданные для некомфортного сидения. А еще два были «обжиты» — обернуты парой старых рваных одеял, сверху положены обрывки медвежьей шкуры и на каждом по небольшой подушке под поясницу.
— А ведь мы находимся в легендарном месте — тихо произнес я, продолжая осматриваться — Значит отсюда в давние времена Пальмира начала вещать в кружащие кресты и говорить правду? Глас Пальмиры… Глас Истины…
Доставшая из кармана диковато выглядящий здесь смартфон, Милена принялась делать фотографию за фотографией, не спросив разрешения у усевшегося в одно из мягких кресел и продолжающего рассказывать Митомира.
Вунро был кроток. Ссоры случаются даже в таком раю как Пальмира. Трудно порой совладать с собой, когда возраст за девяносто и сорок лет из них были проведены в одиночном заключении. Поэтому бывшие сидельцы бывало и разругивались вдрызг. Позволяли себе не самые хорошие слова. Но только не Вунро. С ним за все минувшие годы совместного жития так и не удалось никому поссориться. Если ситуация накалялась — он уходил, но перед этим всегда извинялся, хотя мог с полным правом этого не делать, ведь сам не начал ни одной ссоры.
Возможно, именно эта черта луковианца Вунро Дивича как-то «закрывала» собой все остальные его причуды. К тому же свое дело он знал крепко. И тем страшнее оказалось его предательство… Размякший Митомир снова пустил слезу и на время прервался. Пока Милена с удивительным умением утешала его, я нащупал взглядом приметный рычаг рядом со створкой — дерни я его и металлическая шторка уйдет, открывая бронестекло. Я бы может и попросил разрешения для такого поступка, но смысла ноль — весь ангар давно уже скрыт толщей льда и снега. Так что на самом деле никакого шикарного вида на Столп мы не получим. Тут потребуются десятки часов упорной работы снаружи, чтобы очистить обзорное окно наблюдательного пункта, но кому и ради чего это надо? Чтобы из безопасности и тепла созерцать ледяной Столп с заключенной в нем невероятной тварью? Опасное это дело… Опасно даже слишком много думать о Столпе и о его шепоте — я еще живо помнил свою встречу с Ахавом Гарпунером, что некогда был обычным человеком из плоти и крови, пока не превратился в страшное и бездумное орудие Столпа…