Перекресток
Шрифт:
Все двадцать девять костяшек с изображениями духов-покровителей одна за одной медленно перетекали через ладонь колдуна, скользили по тоненькой жилке и сухо щёлкали, пристраиваясь в конец очереди на следующий круг. И также неторопливо блуждали мысли чародея кара-маулей вокруг сегодняшнего разговора с главой племени…
Отряд вернулся на рассвете. Колдун пришёл в шатёр, когда десятник уже успел подробно рассказать о рейде в земли гауров. Чужак не обманул — со строны гор напасть можно легко и взять хорошую добычу почти безнаказанно. Глаза хана лихорадочно блестели в предвкушении скорого похода, наконец-то он соберёт все подвластные племена и осуществит мечту прадеда.
— Я доволен, десятник! — хан одобрительно похлопал командира по плечу. — И всегда держу слово, теперь Гата твоя. Слышишь, колдун? Твоя дочь теперь принадлежит ему!
Чародей хмуро хивнул. Перечить вспыльчивому сверх меры вождю опасался даже он. Сейчас уже никто не догадывается, как хан занял место своего мудрого отца — для всех совсем ещё не старый воин тихо умер во сне. И только колдун знал наверняка, что его задушил собственный сын: накинул кожаный ремешок и затянул с такой силой, что сломал родителю кадык. Может, как раз потому своих наследников нынешний вождь отослал подальше — правят оба небольшими племенами-вассалами, где и войска-то больше двух-трёх сотен не наберётся.
Совсем рядом промелькнула в воздухе быстрая тень. Это ж надо, куда забралась на охоту степная сова! Что-то не припоминал колдун, чтобы ночная хищница улетала так далеко от дома — гнездились-то ушастые птахи возле самых гор, в пойме небольшой речушки. Не иначе, нужда заставила и в чистое поле привела, а стук чёток большеглазая с мышиной возьнёй спутала. Много тут в этом году этих проворных грызунов и жирные все, словно суслики. Чародей посмотрел на белевшие в лунном свете костяшки — да, хороший мастер был, ничего не скажешь. Поди истлели уже и кости его в земле, и за столетия имя крепко забыто, а вещь, созданная умелой рукой, до сих пор живёт, напоминает настойчиво о резчике-искуснике.
Колдун тяжко вздохнул. А кто вспомнит о нём, когда предки позовут в последнюю дорогу? Некому продолжить род, некому беречь нелёгкое искусство волшбы — не даровали духи-хранители сына, а теперь хан и дочь забирает… Да и какой от девки прок, если колдовской наукой заниматься положено мужчине? Хоть и обучил он Гату тайком некоторым полезным заклинаниям, но ни за что не поставят кара-маули женщину на шаманство. Придётся брать ученика со стороны, потому как время неумолимо несёт чародея к концу пути, и надежды на появление наследника совсем не осталось. Состарилась жена — куда ей рожать, если за хозяйством следить не успевает. А закон суров: только раз в жизни дозволено колдуну привести женщину в дом…
Хан отпустил обласканного десятника и тут же разослал гонцов во все стороны обширной империи: к родственным племенам и к данникам — с новой луной войско должно собраться возле гор.
— Чужак поможет нам в землях гауров?
— Не думаю, — колдун с сомнением покачал головой. — Я не доверяю ему, гаурские маги лживы и подобны ядовитым змеям — нельзя поворачиваться к ним спиной или держать возле сердца.
— Тогда ты поедешь со мной, — хан посмотрел на него колючим взглядом. — Надеюсь, ты не забыл слова пробуждения?
— Я всё помню… — вот оно! То чего так боялся чародей, может случиться в этом походе. Он покривил душой, оговорив Чужака — не хотел колдун, чтобы кара-маули пришли в чужие земли со страшной
Колдун зябко поёжился. Хвала предкам, что давно забыто чёрное искусство введения в Сон! Страшное знание, которым владели чародеи племени в прошлом, оборвалось несколько веков назад, когда от шальной стрелы степного охотника погиб Великий Бар-Чигон. А если бы не умер, что тогда? Прадед рассказывал, что Великий собирался отправить к гаурам ещё нескольких Избранных… Но мантрам пробуждения Бар-Чигон успел передать ученику прежде, чем испустил дух… Обмануть хана не удастся — так уж заведено, что амулет-указатель хранится у главы племени, а он приведёт владельца прямиком к Спящему. И тогда придётся произнести фразу-ключ, иначе не выпущенные на волю слова убьют в тот же миг. Такова плата за чужую тайну…
Нет, колдун не боялся умереть, с годами приходит мудрость и перестаёшь пугаться слепого поводыря в долину предков, но к старости жизнь начинаешь любить особенной, тихой страстью, и хочется растянуть эти последние мгновения как можно дольше. К тому же, ослушание станет концом не только для него — неизбежная кара хана настигнет и всех родных, прежде всего Гату, а ведь у девочки хорошие способности к чародейству. Особые способности, которые порой удивляли и самого колдуна — женщина смотрит на мир и понимает его по-особому. Если она свободна и её воля парит над степью, как быстрый сокол… На всякий случай он рассказал дочери, как найти Чужака — за полученные знания гаур обещал позаботиться о девочке, если… Нет, лучше сейчас об этом не думать…
Степь постепенно остывала. Всё слабее в порывах ветра чувствовалось тепло жаркого дня, всё сильнее ощущалась свежесть короткой летней ночи. Где-то вдали одной пронзительной нотой зазвучала тоскливая песня койота. Ночь, пора уходить. Чем закончится дерзкий поход хана, гибелью тысяч кара-маулей или громкой победой, покажет время. Оно всегда всё расставляет по своим местам, будет так и в этот раз, а мы лишь послушные исполнители воли духов. А так хочется самому править собственной судьбой, а не кориться чужой воле! Может быть, когда-нибудь люди смогут жить так, как велит сердце, а не как предначертано бесстрастной рукой вершителя судеб. Они изменятся и решатся на такой шаг… Когда-нибудь, но не сейчас…
Колдун с сожалением поднялся на ноги и направился к стоянке, где его с тревогой ждала единственная дочь. Надо обязательно поговорить с ней, успокоить и всё объяснить — дерзкая девочка, что и говорить. Дерзкая и гордая, совсем непохожая на тихих женщин племени, но пойти против воли хана время ещё не наступило…
Карр чувствовал, что, несмотря на раннее утро, Учитель уже проснулся и сейчас сидит в зале возле очага — между ними давно существовала некая связь, позволявшая безошибочно находить друг друга, где бы они не находились. Началось это давно, когда ему, ещё совсем юному мальчику с уникальным даром проникать в чужие мысли, Мастер подарил амулет из тёмно-синего лабрадора. С тех пор Карр довел свою способность влиять на сознание людей до виртуозного совершенства, но с появлением Уаддра талант юного мага заиграл совершенно новыми гранями — теперь ученик Харата мог улавливать послания эльфа на огромных расстояниях. Тем самым разведчик стал как бы глазами и ушами Верховного Магистра, давая возможность старому Магу быть в курсе многих далеких событий, как будто бы он сам в них участвовал.