Переломный момент. Победная стратегия на практике
Шрифт:
Если бы итог матчей был предсказуем, то зачем было бы их смотреть, играть в них, тренировать спортсменов?
Понимать базовые принципы фракталов, хаоса и теорию хаоса важно потому, что в спорте – хаотичном и, как кажется, подчиненном случайностям, – можно, используя конкретные подходы, создать модель понимания и управления.
Огромную роль в создании и эволюции западной науки сыграл классический рационализм, унаследованный от Аристотеля и развитый, среди прочих, Декартом. Наука основывалась на следующих принципах:
1. Каждую проблему или сложную задачу следует разделить на наибольшее возможное число мелких проблем и задач, которые легче решить.
2. Нужно аккуратно изучать предмет, начиная
3. Анализ должен тяготеть к общему, чтобы ничего не упустить.
Традиционная специализированная система не годится для подготовки спортсменов, потому что игра слишком сложна, в ней множество взаимосвязанных переменных. Напротив, необходима особенная, тактически обусловленная игровая модель – система игры, основанная на полном понимании спорта.
Мы должны пересмотреть то, как организовано знание. Это означает сломать традиционные барьеры между дисциплинами и разработать новые способы воссоединения того, что было разорвано. Нам нужно переделать нашу образовательную политику и программы. И, запустив эти реформы, мы должны будем задуматься об отдаленном будущем и взять на себя невероятный объем ответственности за следующие поколения.
Сталкиваясь с индивидуальными или командными игровыми трудностями, мы обнаруживаем, что аналитическая модель, которую мы используем, ведет к структурализму и развивается от редукционизма, то есть фрагментации целого (объективистского мышления, для которого «целое есть сумма частей», как учил Декарт), к принципу превосходства целого над частями (по Аристотелю «целое – это больше, чем его части»). В спорте мы долгое время не понимали ни коллектив, ни системный принцип организации как таковой.
Изучение кибернетики, использование междисциплинарного подхода к изучению регуляторных систем, их структур, ограничений и возможностей – все это должно было помочь понять хаос в спорте. Норберт Винер определил кибернетику как «науку контроля и коммуникации как у животных, так и у машин». Порожденная концептами общей теории систем, эта область знания вышла за пределы картезианского разделения мышления и тела. Для нее мышление не отдельный процесс, а сама суть жизни.
Ошибка Ньютона
Нас учили думать о мире как о структуре. Это детерминистский, механистический, редукционистский ньютонианский взгляд. Однако стало очевидно, что этот подход неприменим к пониманию конфликтов и командных спортивных игр. Они слишком сложны. Труды Эйнштейна, Гейзенберга, Гёделя, Морена, Берталанфи и Пригожина подробно описывают концепции, относящиеся к альтернативной, более холистической точке зрения на мир, которая, что важно, позволяет систематически отвечать на вызовы.
Описанный в этом разделе метод основан на систематическом, модельно-ориентированном подходе. Это позволяет приспособить понимание динамической системности к спортивному контексту.
Это побуждает нас по-другому отвечать на вызовы. Если бы мы пробовали разбить выступление команды на десятки отдельных элементов, как это происходило в последние годы, нам было бы сложнее интерпретировать то, что происходит в любом спортивном командном противостоянии {5} .
5
Frans Osinga, Science, Strategy and War: The Strategic Theory of John Boyd (New York: Routledge, 2007).
Илья Пригожин в своей книге «Порядок из хаоса» одним из первых представил концепцию самоорганизации как важную часть теории хаоса. Пригожин полагал, что, несмотря
6
Ilya Prigogine, Order Out of Chaos: Man’s New Dialogue with Nature (New York: Bantam, 1984), 8.
7
Mick G. Mack et al., «Chaos Theory: A New Science for Sport Behavior?», Athletic Insight 2, no. 2 (May 2000), www.athleticinsight.com/Vol2Iss2/ChaosPDF.pdf
Принцип зарождения и самоорганизации также применим и к команде соперника. Хотя мы и не можем сказать, что «защита всегда делает нечто, когда…» или «полузащита непременно поступит таким образом…», мы, по крайней мере, можем выделить тенденции, чтобы улучшить качество игры. При этом мы не будем ограничиваться счетом на табло или отупляющей статистикой, к которой прибегают многие команды, пытаясь вычленить конкретные элементы игры.
Термин «хаосложность» сводит воедино теорию сложности и теорию хаоса. Помимо описания систем, которые одновременно хаотичны и сложны, ключевой принцип хаосложности заключается в том, что динамические паттерны, на первый взгляд кажущиеся сложными, в своих основаниях неожиданно просты. Джеймс Глейк в книге «Хаос. Создание новой науки» и Митчелл Уолдроп в работе «Сложность. Новая наука на рубеже порядка и хаоса» пишут, что сложность игры существует в мире, основанном на хаосе {8} . Если объединить это с социальными законами, правилами соревнований, тренировочным графиком, то мы увидим, что игроки сталкиваются с хаосложностью. И иначе это не назовешь.
8
Michael Lissack, «Complexity: The Science, Its Vocabulary, and Its Relation to Organizations», Emergence 1, no. 1 (1999): 110–126.
Представьте, что вы подошли к окну и смотрите на падающий снег. Что вы видите? Прежде всего общую картину. Всюду белым-бело, очень красиво, снежинки в тишине ложатся на землю. Кажется, что все это упорядочено, взаимосвязано, логично. Но вы знаете, что на самом деле это хаотично и случайно.
Каждая снежинка уникальна. Она складывается и твердеет в атмосфере, пока падает. Кроме того, у каждой снежинки своя, слегка отличная от других форма. Каждая падает на землю по своей траектории. И в то же время снежинка – это фрактал, то есть часть, представляющая целое {9} .
9
Benoit Mandelbrot, The Fractal Geometry of Nature (San Francisco: W. H. Freeman, 1982), 68–69.
Парадокс заключается в том, что серийное падение случайно и уникально сформированных снежинок создает эффект единообразия. Так же и в американском футболе, баскетболе, соккере или регби все, кажется, работает равномерно, упорядоченно и целостно. Но это лишь на первый взгляд. То обстоятельство, что друг другу противостоят две команды, в которых одинаковое число игроков, и внешние условия для всех одни и те же, усиливает это впечатление.
Однако игра не сводится к действиям одной или другой команды. Когда обе двигаются и взаимодействуют в пространстве и времени, получается игра.